2018 №9

23 августа 1939 года в Москве глава Советского правительства, народный комиссар иностранных дел СССР В.М. Молотов и министр иностранных дел Германии И. фон Риббентроп подписали пакт о ненападении между СССР и Германией1. К пакту прилагался Секретный протокол, установивший границу сфер интересов Германии и СССР по линии рек Нарев, Висла и Сан. Авторы протокола забыли, что граница должна начинаться от реки Писы, но вскоре это упущение исправили2. То есть все страны, которые находились западнее указанной линии, вошли в зону германских интересов. А это Бельгия, Голландия, Греция, Дания, Люксембург, Норвегия, часть Польши, Франция, Югославия — по сути дела, вся Европа. Фактически Сталин и Гитлер поделили Европу, однако «дележ» получился какой-то странный, как в детской сказке о вершках и корешках.

Этапы «большого пути»

Весной 1939 года, сразу после оккупации Германией Чехии и образования «независимой» Словакии, начались англо-франко-советские переговоры о создании системы коллективного отпора агрессору: в тот момент казалось, что общими усилиями войны в Европе можно избежать. В Кремле видели безвыходность положения Англии и Франции, выдвигали все новые, порой абсурдные требования, а союзники, понимая, что все их потуги в одиночку, без участия СССР, сдержать Гитлера обречены на провал, шли на уступки, соглашаясь на все условия Сталина. Наконец 23 июля 1939 года Молотов заявил представителям Англии и Франции, что все вопросы урегулированы, а в отношении одного неразрешенного и, по совести говоря, мелкого вопроса Кремль упорствовать не будет. Молотов официально пригласил в Москву военные миссии союзников для ведения переговоров и подписания военной конвенции между СССР, Англией и Францией. Посол Франции тут же согласился, а на следующий день это официально подтвердили в Париже3. 25 июля о своем согласии прислать в Москву свою военную миссию официально заявили в Лондоне4.
12 августа в Москве начались военные переговоры. Советская миссия, возглавляемая наркомом обороны СССР К.Е. Ворошиловым, заявила, что СССР выставит на общий фронт 136 дивизий, 5000 тяжелых пушек, 10 тыс. танков, более 5500 самолетов. Франция обязалась выставить 90 дивизий, а 10 оставить на «линии Мажино», 4 тыс. танков, 3 тыс. пушек крупного калибра и 2 тыс. боевых самолетов. Англия, которая ввела всеобщую воинскую повинность только 27 апреля 1939 года5 и еще не успела сформировать и оснастить сухопутную армию, тем не менее обещала выставить 16 дивизий в начале войны и еще 16 — чуть погодя. Обе миссии изложили вполне конкретный план действий своего объединенного морского флота. Однако уже 14 августа Ворошилов выдвинул странное условие, которое ранее в политических переговорах Кремль не заявлял: Франция и Англия должны заставить Польшу пропустить через свою территорию Красную Армию, поскольку-де нет иного способа вступить в непосредственный контакт с агрессором. Несмотря на всю абсурдность этого требования, союзные миссии направили запросы в Лондон и Париж, но еще до того, как поступил ответ, советская делегация прекратила переговоры6.
В это же время, понимая, что, не обеспечив нейтралитета России, войну в Европе начинать нельзя, Сталина обхаживал Гитлер. Устами Риббентропа и посла в Москве Ф. фон дер Шуленбурга фюрер клялся Сталину в вечной любви и заранее соглашался на любые условия Кремля. Если исходить из публично заявленных целей, все усилия Гитлера были совершенно излишни, поскольку еще 24 апреля 1926 года Германия и СССР заключили договор о ненападении и нейтралитете сроком на пять лет7. Договор вместе с нотами был ратифицирован ЦИК СССР 22 июня и президентом Германии 26 июня 1926 года. Обмен ратификационными грамотами был произведен в Берлине 29 июня 1926 года8. 24 июня 1931 года в Москве был подписан протокол, продлевавший действие договора (причем срок продления в протоколе не указан) с тем условием, что, если не ранее 30 июня 1933 года ни одна из сторон договор не денонсирует, он сохранит свою силу на неопределенный срок9. Уже после прихода Гитлера к власти, 5 мая 1933 года, в Москве был произведен обмен ратификационными грамотами о вступлении в силу этого протокола10. С тех пор ни Берлин, ни Москва не заявляли о прекращении действия договора. В ходе переговоров летом 1939 года Шуленбург несколько раз заявит Молотову, что в 1936 году Гитлер продлил договор, а Молотов эти слова германского посла не опровергнет. Следовательно, на момент подписания пакта Молотова–Риббентропа 23 августа договор признавали действующим и Советский Союз, и Германия11.
Сталин, словно капризная невеста, выбирал, с кем ему связать свою жизнь. Наконец 19 августа на заседании Политбюро он выступил перед теми, кто является носителем и хранителем государственной тайны, с речью, которую не только не собирались публиковать, но и 55 лет отрицали сам факт этого выступления. Вождь заявил, что, если СССР заключит военный союз с Англией и Францией, Германия не пойдет в Польшу и будет искать компромисс с Лондоном и Парижем. Войны не будет, но это нам не выгодно, ведь мировая революция может победить лишь в результате мировой войны. Если же СССР примет мирное предложение Германии, она нападет на Польшу, а Франция и Англия обязательно будут воевать. СССР останется в стороне и сам решит, когда вступить в мировую войну. В интересах СССР, чтобы война шла как можно дольше, чтобы Англия и Франция были истощены и изнурены настолько, чтобы они не смогли победить Германию. Соблюдая нейтралитет, СССР будет в разумных объемах, так, чтобы не подорвать свою экономику и не ослабить свою армию (и чтобы Германия не слишком быстро разбила Англию и Францию), снабжать Германию стратегическим сырьем и продовольствием. Одновременно нужно вести в Англии, но главным образом — во Франции активную коммунистическую пропаганду. Задачей французских коммунистов прежде всего будет разложение армии и полиции. Если же Германия победит, она будет слишком истощена, чтобы начать войну с СССР в течение десяти лет. Ее основной заботой будет недопущение восстановления побежденных стран. Германия получит огромные территории и в течение многих десятилетий будет занята их «эксплуатацией» и установлением там своих порядков12.
Эта речь Сталина была воспроизведена на основе ее французской копии, сделанной, вероятно, кем-то из представителей Коминтерна, присутствовавшим на заседании Политбюро13. В ноябре 1939 года французское агентство «Гавас» опубликовало эту речь14. Когда 30 ноября 1939 года «Правда» обратилась к Сталину за разъяснением, он ответил, что это сообщение «Гаваса» — ложь, и прямо обвинил Англию и Францию в том, что это они напали на Германию15. Опровержение было столь нелепым и эмоциональным, что, скорее, подтвердило, чем опровергло, факт, содержание и суть речи Сталина. Да и последующие события как-то внезапно совпали с тем, к чему призывал Сталин.
Аутентичность документа, введенного в научный оборот кандидатом исторических наук Т. Бушуевой в 1994 году, вызывает сомнения у некоторых историков, однако Российский государственный военный архив подлинность документа не опровергал.
19 августа в Берлине было подписано Кредитное соглашение между СССР и Германией, в соответствии с которым Германия предоставляла Советскому Союзу кредит в размере 200 млн марок под 5% годовых для закупки германских товаров в период до августа 1941 года, а также поставку товаров из СССР в Германию в тот же срок на сумму 180 млн марок. Номенклатуру товаров, поставляемых из Германии, составляли в основном средства производства, которых в то время в Советском Союзе делать еще не научились, а из СССР — сырье16.
Уже через день Сталин и Гитлер обменялись письмами, которые стали апофеозом любви и дружбы двух диктаторов. Сначала Шуленбург передал Сталину послание Гитлера. Фюрер писал, что между Германией и СССР нет никаких противоречий, что пришло время улучшать отношения, что любые пожелания Кремля будут удовлетворены, и испрашивал разрешения на визит в Москву Риббентропа, у которого будут самые широкие полномочия на подписание любых документов. В тот же день Сталин ответил согласием17.
Получив вечером 21 августа письмо Сталина, Гитлер был в восторге: «С возгласом: «Ну, теперь весь мир — у меня в кармане!» — он стал обеими руками барабанить по стене и вообще повёл себя как умалишённый»18.
Сталин тоже был доволен, «он буквально ходил гоголем, задрав нос, и повторял: «Ну и надул я Гитлера. Надул Гитлера!» В Кремле чувствовали себя так, будто ухватили бога за бороду: кусок Польши получили, Прибалтику получили!19  После того как Риббентроп покинул зал переговоров, Сталин сказал: «Кажется, нам удалось провести их»20.
Беда всех диктаторов в том, что они считают, что всегда всех надувают и переигрывают. В своей стране до поры до времени им многое сходит с рук. Однако отдельной внутренней и отдельной внешней политики не бывает, и на внешнем поле диктаторы ведут себя так же, поэтому поначалу нормальные, не диктаторские режимы, которые хотя бы пытаются соблюдать приличия, всегда проигрывают. На длинной же дистанции всегда проигрывают диктаторы: Германия была разгромлена антигитлеровской коалицией. Советский Союз победил в войне, но надорвался, не смог оправиться от военного потрясения и рухнул под тяжестью экономических, политических и социальных проблем.

Кого же так убоялся Сталин?

В марте 1938 года Германия осуществила аншлюс Австрии, после «мюнхенского сговора» в октябре того же года отняла у Чехословакии Судетскую область, а в марте 1939 года, нарушив мюнхенские соглашения, оккупировала всю Чехословацкую республику, кроме маленькой Словакии.
В Австрии и Чехословакии много угля, железной и марганцевой руды, бокситов и древесины. Аннексия этих двух стран дала Германии прибавку по углю почти на 10%, железной руде — на 22,9%, по бокситам — на 42,5%21, что несколько снизило зависимость германской экономики от импорта сырья.
В 1937 году — предшествовавшем аншлюсу — в Австрии добывалось 672 тыс. тонн железной руды, выплавлялся 1 млн тонн чугуна и стали22. Немцы подчинили себе промышленность Австрии и практически полностью переключили ее на выпуск военной продукции. На вермахт работали крупнейший металлургический концерн «Альпине — Монтан», автозаводы «Штейер — Даймлер — Пух», заммерингские машино- и вагоностроительные заводы, Берндорфский завод металлоизделий, химические заводы «Ветцлер», «Пульверфабрик Шкода верке» и другие предприятия. По сути, немцы контролировали всю химическую промышленность Австрии. В целом в руках гитлеровцев оказалось до 60% австрийских предприятий23.
Судеты были богаты различными ресурсами, на этой территории было много крупных промышленных предприятий, проживал грамотный персонал. Немцы составляли подавляющее большинство населения Судет, что и стало формальным поводом для присоединения области к Германии.
Однако с аншлюсом Австрии и аннексией Судет проблемы германской экономики никуда не исчезли. 7 марта 1939 года, то есть еще до того, как вермахт оккупировал всю Чехию, «Правда» перепечатала большую статью из влиятельного американского экономического журнала «Ланолист». В статье говорилось, что экономика рейха стоит на краю пропасти и ни о какой войне Гитлер даже помыслить не может.
Спустя три дня Сталин в своем докладе XVIII съезду ВКП (б) заявил, что в 1938 году видимые запасы золота Германии составили 17 млн $, Японии — 97 млн $, Италии — 124 млн $, то есть всего 238 млн $. (У одной Бельгии золота было на 318 млн, у Швейцарии — на 407 млн, у Голландии — на 595 млн, у Франции — на 1435 млн, у Англии — на 2396 млн, у США — на 8126 млн $.) Доля Германии в общем объеме золотых запасов крупнейших капиталистических стран (14 301 млн $) составляла жалкие 0,1% — любая церковная крыса в Лондоне была богаче всей Германии, а общая доля стран «оси» — 1,7%. То есть все разговоры о том, что Гитлер грёб золото лопатой, что весь мир слал ему деньги вагонами и пароходами, чтобы поднять экономику Германии и натравить ее на СССР, мягко говоря, не обоснованы.
После захвата Чехии немцы вынудили ее экономику работать на себя. Большой интерес для Германии представляла металлургическая и военная индустрия: в 1937 году в Чехословакии было выплавлено 4 млн тонн чугуна и стали, изготовлено 1,6 млн тонн черного проката24. Очень высокого качества была военная техника: заводы ЧКД и «Шкода» делали танки, авиазаводы могли выпускать до 1500 самолетов в год, была хорошо развита военно-химическая промышленность, выпускалась современная оптика для танков и артиллерии, средства связи и еще много военной техники. Всего же военные заводы Чехословакии были способны вооружить армию численностью 1,5 млн человек.
Немцы реквизировали половину подвижного состава чехословацких железных дорог и 75% автомобильного парка ЧСР, вывезли много сырья, меди, железа, продуктов сельского хозяйства. В руки немцев попали целиком всё вооружение и запасы 30 чехословацких дивизий, в том числе трех бронедивизий, укомплектованных танками LTvz 35 и LTvz 3825, которые по многим показателям были лучше немецких Т-I и T-II, составлявших основу танкового парка вермахта.
Оккупанты изъяли золото Чехословацкого национального банка на сумму 21 млн $26, в 2,2 раза увеличив свой золотой запас. Общий размер экономического ограбления Чехословакии за годы оккупации составил 600 млн $ в ценах того времени27.
За счет Чехословакии неплохо поживилась и Польша: Тешинская Силезия давала 40% продукции черной металлургии Польши. Немцы полякам в аннексии Тешинской Силезии не препятствовали, а даже поощряли ее, прекрасно понимая, что вскоре она все равно достанется им.
В середине 30-х годов нацисты главной ударной силой армии считали танковые войска и делали все для того, чтобы их сформировать и оснастить хорошей техникой. Однако этому мешали Версальский договор, отсутствие конструкторов и инженеров, способных разработать танк, соответствующий новым запросам, дефицит сырья для выплавки прочной и легкой брони. Поэтому по-настоящему сильных танковых войск летом — осенью 1939 года в Германии не было: к моменту нападения на Польшу Германия имела всего 3200 танков: Т-I — 1445, T-II — 1223, T-III — 98, T-IV — 211, огнеметных и командирских (без пушки) — 218, САУ — 528. То есть по-настоящему хороших танков было только 309 единиц — страшная мощь!
Другим важнейшим видом вооруженных сил, обеспечивавшим тотальное превосходство германской армии, была авиация. По данным генерал-квартирмейстера люфтваффе, летом 1939 года в составе германских ВВС было 1516 бомбардировщиков, 1180 истребителей, 40 штурмовиков «Hs-123», 552 транспортных «Ju-52», 721 разведывательный самолет29, 240 самолетов морской авиации и 55 специальных самолетов30. Всего к началу войны непосредственно в частях люфтваффе было 4304 самолета. Кроме того, имелись самолеты в резерве, на складах и т.д. Германские авиазаводы в 1939 году могли выпускать 1000 самолетов различных типов ежемесячно31.
Помимо собственно авиационных частей к ВВС относились также зенитная артиллерия, парашютно-десантные войска, подразделения связи и специальный охранный полк «Герман Геринг»32.
Для войны против Польши германское командование выделило 1580 самолетов, в том числе 867 бомбардировщиков (не считая самолетов войсковой разведки и истребителей ПВО)33.
К началу 1939 года в Красной Армии было 14544 танка (без учета танкеток и бронеавтомобилей), и заводы за год выпустили почти 1400 танков34. Летом 1939 года советские ВВС имели в своем составе 11167 самолетов всех типов35. За 1939 год авиазаводы выпустили 10362 самолета,  в т.ч. 2016 бомбардировщиков и 3726 истребителей36. (По своим тактико-техническим характеристикам советские танки и самолеты были сопоставимы с немецкими, а иногда даже их превосходили. Но их было значительно больше, а количество, как говорил Сталин, это то же качество.) То есть даже без учета потерь, которые неизбежно понесла бы и понесла на самом деле германская армия в короткой войне с Польшей, соотношение сил Красной Армии и вермахта в августе было явно не в пользу Германии, а ведь успешное наступление требует в 2–3 раза больше сил, чем оборона.
Командование вермахта требовало создания запаса боеприпасов на 4 месяца, чтобы обеспечить боевые действия армии до тех пор, пока промышленность не перестроится на военный лад. В начале войны боеприпасов у германской армии было значительно меньше, чем требовалось (в скобках указана обеспеченность боеприпасами в днях).
1. Пистолетных патронов — 30% (36)
2. Винтовочных патронов — 40% (48)
3. Снарядов для 20 мм зенитных пушек — 30% (36)
4. Снарядов для 20 мм танковых пушек — 5% (6)
5. Снарядов для легких пехотных орудий — 25% (30)
6. Снарядов для тяжелых пехотных орудий — 35% (42)
7. Снарядов для горных орудий — 15% (18)
8. Снарядов для легких полевых гаубиц — 40% (48)
9. Снарядов для тяжелых полевых гаубиц — 55% (66)
10.Снарядов для артиллерии большой мощности — 25%(30)
11. Мин для легких минометов — 12% (15)
12. Мин для тяжелых минометов — 10% (12)
Как видим, ни по одному виду боеприпасов запасы даже близко не соответствовали тому, что требовало командование германской сухопутной армии. ВВС имели запас бомб только на три месяца боевых действий. И лишь флот был полностью обеспечен боеприпасами38.
20-миллиметровой пушкой были оснащены танки Т-II (Pz.Kpfw. II), составлявшие 38% парка вермахта. Если же забыть про танки Т-I (Pz.Kpfw. I), командирские и огнеметные, которые были танкетками, т.к. не имели пушек, то доля Т-II возрастает уже до 80%. Я не стану обсуждать технические и боевые качества этого танка — пусть бы это были даже лучшие танки всех времен. Но что толку с них, если снарядами они были обеспечены всего на 6 дней войны. Снарядов для легких пехотных и горных орудий и снарядов большой мощности до конца войны с Польшей, которая продолжалась больше месяца, да и то с учетом того, что на 17-й день войны в Польшу вошла Красная Армия, вообще не хватило.
Запасов стратегического сырья тоже было не густо. По состоянию на начало 1940 года, т.е. уже после окончания войны с Польшей и до начала весенних операций в Скандинавии и Западной Европе, Германия имела такие запасы важнейших видов сырья (в месяцах потребления, приблизительно)39:
Натуральный каучук — 2
Алюминий — 19
Магний — 4
Медь — 7
Свинец — 10
Олово — 14
Сурьма — 14
Никель — 13
Молибден — 13
Любому здравомыслящему человеку было понятно, что война с Францией потребует больше вооружений и боеприпасов, а следовательно, и ресурсов, чем война с Польшей, а война с Россией — значительно больше, чем война с Францией, просто в силу географического положения, состояния дорог и расстояний, которые будут вынуждены пройти войска для полной и окончательной победы.
В целом проблема сырья в 1938–1939 годах не была решена. К началу Второй мировой войны Германия примерно на 33% зависела от импорта, а по железной руде на 75%, по свинцу — на 50%, по меди — на 70%, по олову — на 90%, по бокситам — почти на 100%, по минеральным маслам — на 65%, по каучуку — более чем на 80%. По данным военно-промышленного штаба, запасов металлов должно было хватить на 9–11 месяцев, каучука — на 5–6 месяцев войны40. Только по углю и азоту у Германии было достаточно собственных ресурсов. Запасов сырья хватило бы на 3–6 месяцев, складских запасов хрома, вольфрама и железной руды — на 9–16 месяцев, а марганца — даже на 18. Однако такие большие запасы были редким исключением41.
Эти данные позволяют сделать вполне однозначный вывод: даже захваты 1938–1939 годов не позволили Германии должным образом подготовиться к вой­не с СССР: «Наступившая пауза (с момента окончания войны в Польше. — Л.П.) до мая 1940 г. дала возможность частично восполнить существующие недостатки в войсках и вооружении»42 (выделено мной. — Л.П.). Заметьте, лишь частично, а не в полном объеме, что, на мой взгляд, весьма красноречиво говорит о возможностях германской промышленности в деле обеспечения армии.
У Германии просто не было денег: придуманные министром экономики и главой Рейхсбанка Я. Шахтом43 векселя МЕФО44 для расчетов на внешнем рынке не годились, а валюты в условиях ограниченного экспорта не хватало. Не помог даже штраф в 1 млрд марок, наложенный на германских евреев после печально известной «Хрустальной ночи» в ноябре 1938 года45. В мае 1939 года министр хозяйства Германии В. Функ поехал в Швейцарию за деньгами, но тамошние банки, уже имеющие большие замороженные кредиты в Германии, категорически отказались давать Берлину новый заем46.
После полной оккупации Чехии Р. Бринкман, заместитель Функа и вице-президент Рейхсбанка в узком кругу фашистских бонз нарисовал мрачную картину финансового и экономического положения Германии. Три столпа, на которых стоит экономика страны, — рабочая сила, сырье и капитал — шатаются и, того и гляди, рухнут: рабочие уходят в армию, количество и качество продукции падает, нет ни сырья, ни денег, и их никто не дает, не хватает продуктов питания. Для выхода из этого положения есть три пути: увеличить денежную массу, ввести новые налоги и увеличить экспорт, но все эти пути ведут в тупик. Бринкман восклицал: «Что пользы в пушках, если для них нет снарядов, что пользы в самолетах, если для них нет топлива, что пользы в армии, если расходы на ее содержание столь велики, что невозможно прокормить народ и поддержать хотя бы минимум сил рабочего, чтобы он мог работать!»47 Вскоре Бринкман был объявлен сумасшедшим и уволен со всех постов.
Бринкману вторил «известный американский писатель», а на самом деле — разведчик Джордж Элиот. В статье «Если завтра разразится война» он пришел к выводу, что воевать Германии нечем, и «поэтому в интересах стран «оси» выиграть время, накопить больше сырья и, наконец, приобрести побольше вассалов без войны, при помощи лишь одного шантажа»48.
«Шеф» германской военной промышленности Г. Томас писал в фашистском журнале «Дер дейче фольксвирт» об «острой нехватке рельсов и подвижного состава» и делал вывод, что «выпуск паровозов сейчас столь же важен, как и производство орудий», вагонный парк Германии сократился за 7 лет на 12%49.
Об острой нехватке продовольствия писал английский журнал «Экономист»50. В отчете имперского кредитного общества «Рейхскредит гезельшафт» говорилось о тяжком положении экономики. При мобилизации в случае войны сегодняшний уровень производства в главнейших отраслях промышленности сохранить невозможно. Четырехлетний план выполняется слишком медленно, чтобы сделать Германию неуязвимой в случае блокады. Ресурсы, которые Германия получила в результате недавних захватов, уже полностью использованы. Если т.н. «юго-восточное пространство», на которое метит Германия, немного и облегчит продовольственное положение, то оно не может, за исключением нефти, снабдить Германию необходимым сырьем51. Авторитетный американский журнал «Харперс Мэгэзин» в июльском номере поместил статью с красноречивым названием «Германия проиграет», в которой подробно разбирался возможный исход «блицкрига» Германии против Англии и Франции52. Об этом же была статья «Военные шансы Германии»53. Похоже, Бринкман был не таким уж сумасшедшим.
Гитлер все это прекрасно понимал и в 1939 году даже не помышлял о нападении на СССР. В пресловутом плане «Вайс», который фюрер подписал 11 апреля 1939 года, Россия упомянута лишь вскользь54.
Не существовало и никакой вероятности создания военного союза Англии, Франции и Германии против СССР, поскольку не только эти три страны, но и весь «лагерь империализма» раздирали колоссальные экономические, политические и колониальные противоречия, которые Маркс выдвинул в качестве одной из причин грядущего краха капитализма. Добавим отсутствие общей советско-германской границы и отказ поляков пропускать через свою территорию войска любой иностранной державы. Вспомним, что на дворе стоял август, а для разгрома Польши, разделявшей Германию и Советский Союз, Гитлер отводил две недели, на самом же деле для этого понадобилось больше месяца. Имея пусть даже отдаленное представление о состоянии советских дорог и аэродромов, Гитлер вряд ли бы решился начать войну с СССР: ведь осенью и зимой тогда никто воевать не умел.
Короче говоря, в 1939 году Советскому Союзу война в Европе не угрожала ни со стороны Германии, ни со стороны других государств. Уже потом партийные идеологи и придворные историки нашли объяснение: Сталин-де руководствовался заветами Ленина и, осознавая неизбежность войны, хотел выиграть время, перевести экономику на военные рельсы (как будто она хоть один день стояла на рельсах мирных), переоснастить армию и встретить врага во всеоружии на заранее подготовленных рубежах, а потом разгромить его малой кровью, могучим ударом на чужой территории.
Однако на всякого мудреца, как известно, простоты с избытком: время ведь не только Советский Союз выигрывал, территорию, население и промышленность не только он захватывал. Гитлер тоже сложа руки не сидел, и я, как прожженный советский снабженец, решил сравнить выгоды, которые приобрели Гитлер и Сталин, сопоставить качество, количество и цену, которая была заплачена одним — за поражение, другим — за победу.

Гешефт Гитлера

Через восемь дней после подписания пакта Молотова — Риббентропа, 1 сентября 1939 года, началась Вторая мировая война. Первой жертвой Гитлера стала Польша. Площадь этой страны составляла 388,6 тыс. км², население — 34,2 млн человек55. После окончания военных действий и подписания 28 сентября советско-германского пакта о дружбе и границе в распоряжении немцев оказались 192,6 тыс. км² и примерно 21,2 млн человек. Советскому Союзу досталось 196 тыс. км² территории и 13 млн человек.
Перед войной Польша была хорошо экономически развитой страной. В 1938 году там вырабатывалось 4 млрд кВт/час электроэнергии, добывалось 0,5 млн тонн нефти и 32,6 млн тонн угля, выплавлялось 880 тыс. тонн чугуна и почти 1,5 млн тонн стали, изготовлялось более 1 млн тонн черного проката. Урожайность пшеницы составляла почти 2 млн тонн, ржи — без малого 7 млн тонн, картофеля — 38 млн тонн, ячменя — 1,8 млн тонн, овса — 2,8 млн тонн. Поголовье крупного рогатого скота превышало 10,5 млн, свиней было 7,5 млн, овец — 3,5 млн, лошадей — 4 млн голов56.
Оккупировав Западную Польшу, немцы получили под свой полный контроль 294 крупных, 9 тыс. средних и 76 тыс. мелких промышленных предприятий, угольные шахты в Верхней Силезии, металлургические заводы «Кенигсхютте» и «Лаурхютте», государственные островицкие машино- и вагоностроительные заводы, месторождения цинка. Немцам достались крупные трубопрокатные и металлургические заводы в Сосновице, горнопромышленный концерн «Банска Гутня», фирмы «Борута», «Воля» и «Винница», выпускавшие красители, заводы по производству взрывчатки57. Из Польши оккупанты вывезли все новые станки, которые американцы установили на некоторых военных заводах. Большинство этих ресурсов были обращены на подготовку сначала к войне с Англией и Францией, которая начнется через семь месяцев, а затем и с Советской Россией.
В результате оккупации Западной Польши на 18 тыс. километров европейской колеи увеличилась эксплуатационная протяженность железных дорог рейха58. Это очень существенное обстоятельство — колею не пришлось перешивать, что позволило немцам сэкономить большие финансовые и материальные ресурсы.
Германии достался один из крупнейших морских портов на Балтике — Данциг, относительно которого у Гитлера чесались руки едва ли не с первого дня его прихода к власти и который, собственно, и стал главным камнем преткновения в отношения с Польшей. После разгрома Польши Гитлеру наконец-то удалось полностью объединить германские земли, превратив полуэксклав59, коим была Восточная Пруссия после Первой мировой войны, в полноценную территорию третьего рейха. Вместе с Пруссией Германия получила еще один крупный балтийский порт — Кёнигсберг.
Все эти обстоятельства весьма благоприятно отразились на экономике Германии и, соответственно, существенно облегчили ей подготовку к войне и последующие военные действия.
До 1 апреля 1941 года 271 польское предприятие выполнило для Германии военных заказов на сумму более 263 млн рейхсмарок60. Чтобы оценить, сколь значительна была эта сумма, напомню, что кредитное соглашение между СССР и Германией от 19 августа 1939 года предусматривало поставки за два года из Германии в СССР на сумму 200 млн рейхсмарок и чуть меньше — из СССР в Германию.
Если же принять трудоспособное население Польши за половину всего населения страны, — так оно примерно и было, отличаясь в различных странах на 1–2%, т.е., в рамках статистической погрешности, — то выходит, что Германия получила дополнительно порядка 10 млн рабочих рук, которыми можно было отчасти заменить немцев, призванных в армию.
В 1940 году досталось и другим странам Европы. 9 апреля Германия вторглась в Данию и Норвегию и быстро и без серьезных потерь для себя и практически без разрушений промышленности и транспорта оккупировала эти страны. Помимо вооружений и военного снаряжения шести норвежских дивизий, захваченных в качестве трофеев61, «скандинавский блицкриг» добавил Германии (данные за 1938 год) 11 млрд кВт/час электроэнергии, почти 1 млн тонн цемента, 920 тыс. тонн железной руды, 23 тыс. тонн алюминия, 41 тыс. тонн цинка. В транспортную сеть рейха вошли 6 тыс. км железных дорог европейской колеи62  и заводы, выпускавшие 48 тыс. м³ шпал63. Этого хватило бы на перешивку примерно 174 километров железных дорог на территории СССР — не так уж и много, но, памятуя об острой нехватке леса в самой Германии, это было неплохое подспорье. В сельском хозяйстве Дании и Норвегии было 4,8 млн голов крупного рогатого скота, более 4 млн свиней, 1,9 млн овец64.
Датские машиностроительные заводы выпускали запчасти для люфтваффе и дизели для субмарин и кораблей германского флота, до конца 1941 года судостроительные заводы отремонтировали 174 германских торговых судна65, химические заводы делали взрывчатку66.
Важное значение для военной экономики Германии имела норвежская промышленность, особенно производство цветных металлов, качественных сталей и ферросплавов. Немцы сразу же захватили горнодобывающие, металлургические, судостроительные и химические заводы. В руках оккупантов оказался крупнейший концерн «Норвежское общество азота и гидроэлектроэнергии» и дундерландские рудники67.
Кроме того, Германия получила датский незамерзающий морской порт Копенгаген, Коллинг — важнейший узел навигации на Балтике, норвежские порты Осло, Берген, Тронхейм, Киркенес. Порт Нарвик имел важнейшее значение для доставки шведской руды. Немцы также реквизировали бо́льшую часть торгового флота и рыболовецких судов.
Но, пожалуй, главным приобретением Гитлера в Северной Европе были ключевые географические пункты: Германия взяла под контроль принадлежавшие Дании проливы между Скандинавией и Ютландией, что позволило немцам полностью закупорить вход из Атлантического океана в Балтику, исключив проникновение туда военных кораблей союзников, обеспечив тем самым безопасность своих морских коммуникаций, которые имели важнейшее значение для доставки сырья из Швеции.
После оккупации Норвегии появилось еще почти 200 километров общей советско-германской границы на Крайнем Севере, что позволило немцам атаковать советские войска на Кольском полуострове и создало серьезную угрозу Мурманску.
В качестве бонуса Гитлеру достался завод по производству тяжелой воды — важного компонента для изготовления атомной бомбы. В городе Рьюкане норвежская компания «NorskHydro» наладила выпуск тяжелой воды в крупных объемах, тогда как в Германии этого сырья выпускалось так мало, что его едва хватало для лабораторных опытов. Получив этот завод, немцы быстро сумели многократно увеличить объемы производства тяжелой воды.
Таким образом, быстрая оккупация Дании и Норвегии, а также практически полное отсутствие в годы Великой Отечественной войны инициативы со стороны советского Балтийского флота, который почти всю войну простоял в Маркизовой луже Ленинграда, позволили немцам безнаказанно хозяйничать в Балтике вплоть до освобождения Скандинавии.
10 мая 1940 года немцы начали стремительное наступление в Европе. В тот же день был оккупирован крошечный, но весьма заманчивый в экономическом смысле Люксембург. 15 мая капитулировала Голландия, 28 мая — Бельгия. В этот же день англичане начали эвакуацию из Дюнкерка своего экспедиционного корпуса и остатков французских войск. Почти 440 тыс. английских и французских военнослужащих спасти удалось, но пришлось бросить на берегу Ла-Манша все тяжелое вооружение. 14 июня пал Париж, а 22 июня в Компьене, где в 1918 году была принята капитуляция Германии, Гитлер подписал с Францией перемирие — именно перемирие, а не капитуляцию, как утверждают некоторые историки. Германия оккупировала 60% территории Франции, которая должна была еще и оплатить немцам затраты по собственной оккупации. На оставшейся «свободной» территории Франции было создано псевдогосударство, которое поддерживало Германию и Италию и где немцы властвовали безраздельно.
В результате краха европейских армий немцам досталось вооружение и военное снаряжение 136 дивизий, не считая войск на фронте против Италии и в Северной Африке68. Только во Франции немцы взяли 3 тыс. самолетов69 и 4930 танков и транспортеров для боеприпасов70. Захваченными у французов автомашинами к 22 июня 1941 года были оснащены 92 дивизии71. (Другой вопрос, насколько это хорошо: наличие в войсках автомашин многих типов, слабая унификация запасных частей и узлов существенно осложняли организацию их ремонта в полевых условиях.)
После столь быстрого завершения войны немцам в покоренных странах достались целыми электростанции, заводы, шахты, рудники и транспорт, линии электропередачи и связи.
В 1938–1939 годах Бельгия, Голландия, Люксембург и Франция вместе добывали 29,5 млн тонн железной руды, 92 млн тонн угля, 709 тыс. тонн бокситов, вырабатывали 27,3 млрд кВт/час электроэнергии, выплавляли 6,7 млн тонн чугуна, 7,4 млн тонн стали72.
16 июля 1940 года управление военной экономики верховного командования вермахта предписало вывозить в рейх сырье, оборудование, станки, полуфабрикаты и готовые изделия, как трофейные, так и не принадлежащие армии73. Немцы в первую очередь вывозили из покоренных стран станки и оборудование, нефтепродукты, стратегические материалы, сырье и средства транспорта. В оккупированной части Франции были изъяты подъемные краны и силовые установки для баз подводных лодок, агрегаты для нефтеперерабатывающих заводов, оборудование для горнодобывающей промышленности, почти все крупные металлообрабатывающие станки и т.д.74 Всего в рейх из оккупированной Франции было вывезено различного промышленного оборудования на 9,8 млрд франков, в том числе различных станков на сумму 2,6 млрд франков75. Это позволило значительно обновить станочный парк на заводах Германии, который не менялся больше 25 лет — с момента начала Первой мировой войны: на его замену ни у кайзеровского правительства, ни у Гитлера не было денег.
Оставшейся «суверенной» Франции сия чаша не миновала: в сентябре 1940 года оттуда в Германию вывезли 5 тыс. тонн натурального каучука и 10 тыс. тонн алюминия, а затем начиная с октября ежемесячно в рейх направлялось 3 тыс. тонн алюминия, 300 тонн магния, 2 тыс. тонн глинозема и много бокситов. Вишисты слали в Германию кобальтовую и железную руду, фосфаты, графит, растительные масла, продовольствие и другое стратегическое сырье, специально закупаемое в других странах76.  
Немцы получили в свое полное распоряжение крупнейший в Европе морской порт Роттердам, а также Антверпен, Зебрюгге, Гавр, Дюнкерк. Все это весьма существенно повысило транспортные ресурсы рейха, а захваченные ранее норвежские порты позволили фашистам почти до конца войны вести успешные операции на атлантических океанских коммуникациях сначала против Англии, а потом и против морских конвоев, идущих с ленд-лизовскими грузами в Мурманск и Архангельск.
Перед нападением на Польшу на железных дорогах рейха не менее 10% подвижного состава и станционной техники требовало срочной замены77. В оккупированных странах немцам досталась очень хорошо развитая транспортная сеть: железные и автомобильные дороги, водные пути, причалы, пристани, вокзалы. Общая длина железных дорог Бельгии, Голландии и Франции превышала 51 тыс. километров78 европейской, разумеется, колеи. Вместе с железными дорогами немцы получили ремонтные депо и заводы, выпускающие в год 683 тыс. м³ шпал79, которых хватило бы на перешивку почти 2,5 тыс. километров железных дорог, то есть на прокладку двухколейной дороги от границы до Москвы. Из одной только Франции за год было угнано 5 тыс. паровозов и 250 тыс. вагонов, из Бельгии — 74 тыс. вагонов80, много мотоциклов, изъято большое количество аппаратуры связи. (Для сравнения: к началу войны на советских железных дорогах работало 27 тыс. паровозов и 750 тыс. грузовых вагонов.)
В Голландии было конфисковано много барж, речных пароходов и значительная часть торгового флота водоизмещением примерно в 1,5 млн тонн81. Этот подвижной состав существенно увеличил провозную способность внутренних путей сообщения Германии, что имело огромное значение во время Великой Отечественной войны.
Всего к началу 1941 года немцы захватили в оккупированных странах различного сырья, военного и гражданского имущества на сумму 36 млрд долларов, что вдвое превышало довоенный национальный доход Германии82. С 1 июня 1940-го по сентябрь 1944 года французское казначейство выплатило Германии примерно 25,3 млрд долларов83. У частных владельцев и у государства было изъято примерно 12,5 млрд долларов84. Запомните эти цифры, они нам очень пригодятся.
Оккупация весной 1941 года Греции и Югославии позволила Германии дополнительно получить 51 тыс. тонн меди, 0,5 млн тонн бокситов, 76 тыс. тонн свинца, 100 тыс. тонн хромовой руды85.
Только за один 1941 год оккупированные страны поставили Германии различного оружия и военного снаряжения на суму 1,2 млрд долларов, в том числе самолетов на 228 млн долларов86. Один истребитель Ме-109 стоил 17 тыс. долларов, т.е. только в 1941 году немцы могли бы получить 13 400 таких самолетов. Позднее военные поставки из оккупированных стран только возросли.
Всю Францию немцы хотели превратить в поставщика сырья и готовой продукции для себя. 8 крупных французских автозаводов объединились в новый картель для выпуска военного снаряжения для вермахта. Все крупные авиазаводы слились в «Национальную компанию самолетостроения», которая выполняла заказы для люфтваффе, или были присвоены компанией «Юнкерс»87. Металлургическая и сталелитейная промышленность Лотарингии — вандеевские металлургические и горнопромышленные заводы, Рехлинг — заводы «Карлсхютте», металлургические заводы в Кнейтингене, в Ромбахе и Геккингене также работали на Германию88.
Только из одной Франции за годы оккупации было вывезено 63 млн тонн угля, почти 2 млн тонн сырой нефти и моторного топлива, 74,9 млн тонн железной руды, 3,8 млн тонн металлоизделий, 1,2 млн тонн бокситов, почти 6 млн тонн цемента, в энергосистему рейха было перенаправлено 21 млрд кВт/час электроэнергии, а всего промышленного оборудования почти на 1 млрд долларов. Всей же продукции, исключая сырье, вывезено почти на 8 млрд долларов89.
Из всего объема французской продукции немцы изъяли 100% магния, 75% алюминия, меди и железной руды, 67% олова, 64% никеля, 55% цемента, 43% свинца, 34% химической продукции, всю продукцию точной механики и металлообработки, 90% авиационного оборудования, 70% продукции автозаводов и навигационного оборудования, 67% кожи, 59% шерсти, 55% льна90. Значительная часть сырья, остававшегося у «свободной Франции», все равно направлялась на заводы, продукция которых почти целиком доставалась оккупантам.
Помимо собственно сырья, материалов и оборудования немцы не забыли и о самом ликвидном активе — золоте и финансах оккупированных стран. Это было хорошим подспорьем шатавшейся социалистической экономики рейха в условиях международной блокады. После начала войны многие, даже нейтральные державы отказались торговать с Германией за рейхсмарки, а золото свою ценность не утратило, да и валюта, пусть и оккупированных стран, не пахла, принимали ее охотно, и немцы могли закупать нужные им товары через подставные фирмы.
В июле 1940 года немцы захватили весь золотой запас Нидерландского банка, который голландцы не успели вывезти, — а это, если верить Сталину, составляло 595 млн долларов, заставили население нести имевшееся у него золото в Нидерландский банк, а затем реквизировали его и передали в Рейхсбанк91.
Чтобы создать хоть какую-то видимость законности своих действий, для захвата платежных средств немцы выпускали бумажные деньги и блокировали существующие платежные средства в Бельгии, Голландии, Норвегии, Франции и Люксембурге92.  Больше всего оккупанты выпустили бумажных денег в Греции, используя инфляцию как самый простой способ ограбления страны: уже весной — летом 1941 года в обороте было 10 млрд оккупационных марок, т.е. сумма, равная половине денег, находившихся в обращении в данный момент93.
В 1940 году под видом возмещения оккупационных, транспортных и квартирных расходов немцы получили 3,8 млрд долларов94, то есть с учетом стоимости сырья, материалов и оборудования, вывезенного из побежденных стран, только 1940 год принес немцам почти 40 млрд долларов. Плюс к тому 25 млрд долларов, которые они получили с одного лишь федерального казначейства Франции в 1941–1944 годах, и 12,5 млрд долларов, полученных от прямого ограбления французского населения и государства. Всего — примерно 77 млрд долларов, и это далеко не полная сумма.
Помимо огромных платежей на содержание оккупационных войск немцы вынудили покоренные страны и своих «союзников» принять клиринговые расчеты95, причем в форме, выгодной лишь Германии. Официально речь шла о якобы нормальных торговых отношениях. Но клиринг был устроен так, что оккупированные страны кредитовали Германию, а расчеты по клирингу откладывались на потом, и покоренные державы были вынуждены вывозить огромное количество товаров, не получая ничего взамен, и гитлеровцы практически даром использовали их ресурсы для дальнейшего ведения войны.
По данным германских финансовых органов, клиринговое сальдо рейха по оккупированным странам на конец 1941 года составляло 3,9 млрд рейхсмарок. Всего же на конец 1941 года Германия задолжала по клирингу, включая союзные и нейтральные страны, почти 5,4 млрд рейхсмарок.
Всего меньше чем за два года оккупации Германия получила в качестве оккупационных издержек и задолжала по клирингу 11,3 млрд долларов. Эта сумма составила 31% военных расходов Германии по бюджету за 1939–1940 и 1940–1941 годов96.  Добавим эту сумму к уже имеющимся 77 млрд долларов.
Фактическое ограбление оккупированных стран было еще более тяжелым, поскольку оккупанты произвольно и, разумеется, с большой выгодой только для себя устанавливали цены и курс марки к валютам оккупированных стран. В частности, курс франка к рейхсмарке был установлен 20:1, тогда как на самом деле он был вдвое выше97.
Помимо того, что немцы за товары в оккупированных странах платили их же валютой, огромное количество сырья, материалов, готовой продукции они просто забирали без всякой оплаты. Остро нуждаясь в деньгах и не имея возможности привлечь инвестиции извне, они отбирали все, что могло бы обеспечить им кредит в нейтральных странах: движимое имущество, драгоценности, художественные ценности, предметы роскоши.
Оккупация никому не шла на пользу: во многих побежденных странах заметно снизились объемы производства: в 1937 году в Бельгии выплавлялось 7,7 млн тонн стали и чугуна, а в 1940 году — 3,7 млн тонн, в Люксембурге — 5 млн тонн, а в 1940 году — только 2 млн тонн, во Франции — 15,8 тонн, а в 1940 году — только 8,1 млн тонн. Железной руды добывалось в Бельгии в 1937 году 266 тыс. тонн, а в 1940 — почти втрое меньше, в Люксембурге — 7,8 и 4,9 млн тонн, во Франции 37,8 млн тонн, а в 1940 году — почти вдвое меньше98.
Германии не пошли впрок территориальные захваты. Производство основных видов промышленного сырья и материалов частично возросло в связи с импортом из оккупированных стран в сравнении с 1938 годом: в 1939 году — лишь на 10%, в 1940 — еще на 2% и только в 1941 и 1942 годах — на 30%. В первые месяцы войны в Германии делали крайне мало военной продукции. После нападения на Польшу в рейхе ежемесячно выпускали 700 самолетов, 60 танков, 1750 автомашин и 1–2 подводные лодки. До конца 1941 года решающих изменений в этом направлении не случилось. В 1939 году на производство вооружения приходилось 9%, а в 1940-м и 1941 годах — около 16% всего промышленного производства. В целом же выпуск вооружения и военных материалов в 1941 году в сравнении с 1940 годом вырос всего на 1–2%99. Однако Сталин, подписывая пакт с Гитлером, не мог знать, что немцы столь бездарно используют свалившееся им на голову богатство.
Гитлер, видя громадное превосходство вермахта в Европе, а потом и в России, не хотел увеличивать выпуск вооружений. Во всех военных кампаниях 1939–1941 годов материальные потери были куда меньшими, чем предполагали военные. Начиная с сентября 1939 года для армии и военного строительства выделялось ежемесячно лишь 72% запрашиваемого проката. В дальнейшем снабжение также существенно отставало от запросов, при этом снабжение гражданских отраслей не уменьшилось100. Для поражения в экономической войне с СССР это сыграло решающую роль.
Для любой воюющей державы очень остро стоит вопрос восполнения рабочей силы, необходимость замены кадров, ушедших в армию. В Германии эта проблема была тем более остра, что до 1943 года женщины на заводах практически не работали, а про то, что такое труд в две смены, знали только на непрерывных производствах. Более того, число занятых женщин с 1939 по 1940 год сократилось и даже в 1941 году было лишь немногим больше, чем в 1939-м101. До января 1943 года в Германии не было даже намека на «тотальную» мобилизацию рабочей силы.
Как это отличается от Советского Союза, где женщины трудились наравне с мужчинами, а большинство заводов работало в три смены. Но про Германию говорят, что она готовилась к войне с момента прихода Гитлера к власти, а про СССР — что он жил мирной жизнью, к войне подготовился плохо, что и послужило причиной разгрома 1941 года.
Оккупировав высокоразвитую Европу, немцы вынудили работать на себя много высококвалифицированных специалистов, которых, как правило, использовали на месте. В рейх направлялись неквалифицированные кадры: по официальным немецким данным, в мае 1940 года в Германии находилось почти 1,2 млн иностранных рабочих, насильственно вывезенных для принудительного труда, в основном из Польши102. За год это число выросло в 2,6 раза, и к началу мая 1941 года только в рейхе работало 3 млн завербованных и подневольных гастарбайтеров и военнопленных103, которых по большей части использовали в сельском хозяйстве и на заводах на подсобных и черных работах. Это позволило почти на 9% увеличить численность рабочей силы рейха104.
Всего с начала войны и до момента нападения на СССР Германия захватила 2 млн км² территории с населением 87 млн человек, в том числе примерно 44 млн человек — в трудоспособном возрасте, из них большинство проживало в городах, где была сосредоточена промышленность. Если верить Марксу, то именно промышленный пролетариат является наиболее грамотным, поскольку имеет дело с машинами. Гитлер, таким образом, для подготовки и ведения «вой­ны моторов» решил вопрос не только количества, но и качества рабочей силы.
Помимо прямой оккупации Германия имела в своем распоряжении экономику нескольких т.н. «союзников» — Румынии, Венгрии и Болгарии.
23 марта 1939 года Германия и Румыния подписали пятилетнее соглашение об укреплении экономических связей между собой, в соответствии с которым Румыния должна была учитывать германские потребности. Бухарест обязался развивать деревообрабатывающую промышленность, лесное и сельское хозяйство с учетом запросов Германии; создавать смешанные румыно-германские акционерные общества по разведке, добыче и переработке нефти, марганца, медной руды, бокситов и другого сырья; экспортировать в Германию 700 тыс. тонн пшеницы, 200 тыс. тонн кукурузы, 300 тыс. тонн различных кормов, 200 тыс. живых свиней и свиных туш. Германия обещала обеспечивать румынскую армию вооружением, а военную и горнодобывающую промышленность — оборудованием и машинами, участвовать в строительстве и реконструкции сухопутных и водных путей сообщения. В секретном протоколе к договору указывалось, что Румыния обязуется поощрять деятельность нефтяных компаний по расширению добычи нефти и развитию нефтепереработки105.
4 декабря 1940 года румынская экономика полностью перешла под контроль Германии. Немцев интересовала прежде всего нефтяная промышленность: в 1936 году в Румынии добыли 8,7 млн тонн. Вывоз в Германию постоянно возрастал: в 1939 году он составил 1,3 млн тонн, а в 1941 году — уже 2,9 млн тонн нефти и нефтепродуктов106.
Наряду с нефтяной промышленностью немцы контролировали добычу золота и важного стратегического сырья — бокситов, хромовой и марганцевой руды, всю военную промышленность, угольные шахты, металлургические, паравозо- и вагоностроительные предприятия, заводы по выпуску пушек крупнейшего концерна «Решица», основной военно-металлургический концерн «Малакса» и многие другие предприятия107.
Москва Румынии сотрудничества не предлагала, и при этом в Кремле, похоже, искренне недоумевали, почему это румыны заключают договоры с кем угодно, но не с Советским Союзом. Напротив, летом 1940 года СССР отобрал у Румынии Бессарабию и Северную Буковину, окончательно превратив свою южную соседку в союзницу Германии.
Экономика Венгрии также составляла важную часть военного потенциала Германии. В 1937 году в районе озера Балатон были добыты первые 2 тыс. тонн нефти, к 1939 году объемы ее добычи выросли в 72 раза и составили 144 тыс. тонн. Германия имела на эту нефть серьезные виды. После того, как в августе 1944 года Румыния перешла на сторону антигитлеровской коалиции, лишь Венгрия снабжала Германию нефтью.
В Венгрии было огромное месторождение бокситов, но из 500 тыс. тонн, добывавшихся в 1939 году, и 1 млн тонн, добытых в 1943-м, в стране перерабатывалось только 6% этого сырья. Остальное вывозилось в Германию, которая сама добывала не более 20 тыс. тонн, а переработать могла 1,5 млн тонн бокситов в год108, т.е. Венгрия обеспечивала в среднем девятимесячную потребность Германии в бокситах.
А СССР, вместо того чтобы налаживать с Венгрией сотрудничество, и не столько потому, что ему нужны были венгерские товары, сколько для того, чтобы они не достались врагу, 2 февраля 1939 года, под тем предлогом, что Венгрия хочет присоединиться к антикоминтерновскому пакту, закрыл свою миссию в Будапеште и венгерскую — в Москве, и впредь дипломатические отношения поддерживались через миссии третьих стран109.
Отъезд советской миссии, в то время как посольства Германии, Японии и Италии оставались в Будапеште, неизбежно вел к тому, что Венгрия, которая в то время была на распутье, все прочнее подпадала под влияние держав «оси», став к началу Великой Отечественной войны подлинным союзником Германии против СССР и оставалась им до самого конца. Любое посольство всегда служит официальным прикрытием для легальной разведывательной резидентуры, потеряв которую, Кремль своими руками перекрыл поток важной информации. 25 октября 1939 года, уже после начала Второй мировой войны и присоединения Венгрии к антикоминтерновскому пакту, советская миссии в Будапеште и в Москве возобновили свою работу, однако было поздно, и Венгрия уже окончательно и бесповоротно перешла под контроль Германии.
Не оставили немцы в покое и Болгарию. В 1939 году они получили в районе Родопских гор концессию на месторождения цинка и свинца. Германские фирмы скупали акции многих болгарских предприятий. Подписанное в апреле 1941 года соглашение с Германией обеспечило немцам промышленное сырье Болгарии в неограниченных размерах110.
Сталин же устами Молотова в Берлине в ноябре 1940 года заявил Гитлеру и Риббентропу, что Болгария должна перейти под крыло Москвы111. Болгария не горела желанием становиться 17-й союзной республикой, а немцы сообщили Софии о вожделениях Кремля, и уже 1 марта Болгария присоединилась к т.н. «пакту трех держав», подписанному в сентябре 1940 года Германией, Италией и Японией и имевшему явную антисоветскую направленность. Да и сам Сталин едва не вступил в этот союз, но, на наше счастье ему жадность помешала112, иначе мы бы до сих пор не отмылись.
Германия использовала в своих интересах и экономику нейтральной Швеции, правительство которой не захотело разделить участь соседней Финляндии, и, посчитав фашистов меньшим злом, чем коммунисты, стало сотрудничать с Германией, поставляя ей в течение всей войны железную руду, качественные стали, электрооборудование, инструмент, подшипники, различные станки, целлюлозу, продукты питания. Шведские предприятия не только изготовляли для Германии готовое оружие, но и, не без согласия своего правительства, продали немцам лицензии на производство отдельных видов вооружения.
С начала Второй мировой войны шведские машиностроительные, металлургические и военные заводы увеличили объемы производства, и большинство их продукции направлялось в Германию. Возросла добыча железной руды, меди, цинка, никеля, вольфрама и т.д. 22 декабря 1939 года, когда СССР воевал с Финляндией, Германия и Швеция подписали секретное соглашение о товарообороте на 1940 год, в соответствии с которым Швеция обязалась поставить Германии 10 млн тонн железной руды, 4500 тонн ферросилиция и другую продукцию. Экспорт древесины и целлюлозы, которая помимо того, что идет на производство бумаги, кинопленки и красок, служит сырьем для изготовления пороха, вовсе не ограничивался.
16 декабря 1940 года было подписано новое соглашение, которое снимало ограничение на поставку железной руды, но рост объемов отгрузки сдерживался нехваткой морских судов. Швеция обязалась поставить почти 10 000 тонн ферросплавов, 70 000 тонн цинковой и 20 000 свинцовой руды113.
Хотя Швеция торговала с немцами добровольно, Германия систематически не выполняла свои обязательства по договору, и шведы половину своих поставок производили в кредит. К концу 1941 года задолженность Германии по клирингу достигла 50 млн марок114.
Таким образом, благодаря пакту Молотова — Риббентропа Германия не только получила в свое полное распоряжение экономику крупнейших стран Европы, но и, стараниями Сталина, в зависимость рейха попали страны, чья экономика верой и правдой служила вермахту и оказала существенную экономическую и военную поддержку Германии в войне против СССР. Только оккупация европейских стран (без учета «союзников» и нейтралов) позволила Германии увеличить сбор пшеницы в 1,7 раза, картофеля — на 45%, поголовье лошадей — на 68%, свиней — на 57%, крупного рогатого скота — вдвое, производство табака — на 47%, целлюлозы — более чем на 30%, добычу каменного угля — на 42%, бокситов — в 55 раз, а после оккупации Греции и Югославии в 1941 году — в 70 раз, медной руды — на 66%, нефти — в 9,1 раз, выжиг кокса — на 23%, выплавку чугуна — на 48%, стали — на 33%, свинца — на 43%, олова — на 90%, ферромарганца в оккупированных странах изготовили 66,4 тыс. тонн, ферросилиция — 84,3 тыс. тонн, тогда как в Германии ферросплавы вовсе не производились115. Общий объем прямого ограбления и задолженности по т.н. клирингу превысил 100 млрд долларов.

Гешефт Сталина

17 сентября 1939 года Красная Армия вошла в Восточную Польшу, отнесенную Секретным протоколом к пакту Молотова — Риббентропа к сфере советских интересов. Упорного сопротивления, в отличие от войны на западе страны, поляки не оказали, хотя и совсем без потерь не обошлось: за время «освободительного похода» только по официальным данным было убито 737 и ранено 1862 военных116. Однако белорусский историк М.П. Костюк пишет, что до конца сентября 1939 года потери только Белорусского фронта составили около тысячи убитыми и более 2000 ранеными117. А ведь был еще и Украинский фронт.
В результате раздела Польши СССР получил чуть больше половины ее территории — 196 тыс. км² и 38% населения — 13 млн человек. Однако вся тяжелая индустрия, металлургические заводы, угольные шахты, рудники, электростанции досталась Гитлеру. В четырех воеводствах Восточной Польши — Виленском, Новогрудском, Полесском и Волынском, территория которых составляла почти треть территории всей Польши, промышленных предприятий было только 4%118. В 1940 году, то есть уже после присоединения земель «бывшей Польши»119, вклад всей Белорусской ССР в общую советскую копилку был столь мал, что в официальных статистических справочниках в графе «доля республики» по многим важнейшим видам продукции стоит прочерк120.
Только 17% населения новых белорусских земель проживало в городах121. Всего из 4,5 млн трудоспособного населения в промышленности БССР работало 309,6 тыс. человек — 7%, из них рабочих — 238 тыс., инженерно-технических работников — 23,2 тыс., служащих — 23,3 тыс. и учеников — 8,6 тыс. человек122.
В Западной Украине дела обстояли немногим лучше: городское население составляло 22%123, предприятий тяжелой индустрии там не было, шахт и рудников — тоже. Львовско-Волынский каменноугольный бассейн был уже открыт, но до 1948 года не разрабатывался. Единственным сто́ящим приобретением были нефтяные скважины в Галиции, из которых добывалась вся польская нефть. Однако к общесоюзной добыче это добавило всего 1,3%. Кстати говоря, в ходе переговоров с Риббентропом в сентябре 1939 года Сталин, как на базаре, торговался по поводу этой нефти, и в конце концов берлинский эмиссар после телефонных консультаций с фюрером согласился на то, что нефтяные месторождения достаются России, а Германия будет покупать эту нефть на божеских условиях124. Вот прекрасный образец сталинского «бизнеса»: спокойно отдать в руки прямого конкурента страны, способные добыть в год почти 9 млн тонн нефти, а потом биться за жалкие полмиллиона и радоваться, выиграв торг.
14 октября 1939 года СССР предъявил Финляндии жесткие территориальные требования, объяснив их беспокойством за безопасность Ленинграда — колыбели трех революций, крупного индустриального центра, дававшего 30–35% вооружений и, по существу, второй столицы Советского Союза125, а также заботой о мире и покое на побережье Финского залива. Необходимыми условиями для этого в Москве считали перекрытие артиллерийским огнем с обоих берегов входа в Финский залив, чтобы туда не проникли вражеские корабли; возможность не допускать врага к расположенным вблизи Ленинграда островам в Финском заливе; перенос границы с Финляндией на Карельском перешейке, где она проходит очень близко от Ленинграда, в глубь финской территории. Особо стоял вопрос о полуостровах Рыбачий и Средний, граница по которым, по мнению Кремля, была проведена нелепо и должна быть исправлена. Правительство СССР требовало от Финляндии:
— сдать ему в аренду сроком на 30 лет вместе с прилегающей акваторией порт Ханко для устройства военно-морской базы, разрешить держать в районе Ханко воинский контингент — не более 5 тыс. человек;
— право на якорную стоянку в заливе Лаппвик (Лаппохья);
— передать Советскому Союзу острова Гогланд (Сур-Сари), Сейскари, Лавансаари, Тюторсаари (Малый и Большой), Бьёрке, а также часть Карельского перешейка, западную часть полуостровов Рыбачий и Средний — всего 2761 км² в обмен на 5523 км² вовсе не обжитой, без дорог и электричества территории Советской Карелии в районе Реболы и Поросозера.
За эти уступки Кремль обещал не возражать против вооружения Финляндией Аландских островов, но без участия Швеции126.
23 октября финны согласились передать Советскому Союзу несколько островов, передвинуть границу, правда, не так далеко, как требовал Кремль, но решительно отказались сдавать в аренду Ханко127.
Однако Сталин вел переговоры с той позиции, что будет либо так, как хочет он, либо не будет никак. Отношения между двумя странами стали стремительно ухудшаться, пока 26 ноября Москва не устроила у деревни Майнила провокацию, которая и стала поводом к войне. О том, как СССР и Финляндия дошли до жизни такой, подробно и убедительно написал Марк Солонин в своей замечательной книге «25 июня. Глупость или агрессия»128.
30 декабря Красная Армия начала наступление на Карельском перешейке, а уже 1 декабря на «освобожденной» территории Финляндии в городе Териоки (сегодня — город Зеленогорск Ленинградской области) было образовано Народное правительство Финляндской Демократической Республики129, возглавил которое безвылазно живший в Москве секретарь Коминтерна этнический финн О.В. Куусинен. В тот же день СССР установил с этим «правительством» дипломатические отношения и 2 декабря подписал Договор о взаимопомощи и дружбе130.
4 декабря Молотов писал генеральному секретарю Лиги наций Ж. Авенолю: «…Советский Союз не находится в состоянии войны с Финляндией и не угрожает войной финляндскому народу. <…> Советский Союз находится в мирных отношениях с Демократической Финляндской Республикой, с правительством которой 2 декабря с.г. им заключен договор о взаимопомощи и дружбе. Этим договором урегулированы все вопросы, по которым безуспешно велись переговоры с делегатами прежнего правительства Финляндии, ныне сложившего свои полномочия. (Выделено мной. — Л.П.). Правительство Демократической Финляндской Республики в своей декларации от 1 декабря с.г. обратилось к правительству СССР с предложением оказывать Финляндской Демократической Республике содействие своими военными силами для того, чтобы совместными усилиями возможно скорее ликвидировать опаснейший очаг войны, созданный в Финляндии ее прежними правителями…»131.
Ни к чему хорошему эта авантюра не привела: 2 декабря 1939 года президент США Ф.Д. Рузвельт ввел против СССР т.н. «моральное эмбарго», запретив поставки в СССР авиационной техники, материалов и технологий, алюминия, молибдена, авиабензина. 15 января 1941 года «эмбарго» все-таки отменили132, но время было упущено безвозвратно. 14 декабря 1939 года нашу страну исключили из Лиги наций.
Задач, которые поставил Сталин военному командованию, решить не удалось: войска прочно увязли на «линии Маннергейма», финская армия оказала упорное сопротивление, да и местность и погода наступлению не благоприятствовали. Про новую ФДР вскоре забыли, и мирный договор между СССР и Финляндией 12 марта 1940 года в Москве подписали делегаты прежней Финляндской республики133, которые внезапно обрели утерянные в декабре 1939 года полномочия.
В соответствии с этим договором СССР получил весь Карельский перешеек вместе с Выборгом (Виипури) и Выборгским заливом с островами, западное и северное побережье Ладоги, города Кексгольм, Сортавала, Суоярви, шесть островов в Финском заливе, часть полуостровов Рыбачьего и Среднего. Финляндия сдавала Советскому Союзу в аренду на 30 лет полуостров Ханко и акваторию вокруг него и ряд островов, примыкающих к нему, для создания там военно-морской базы. СССР мог держать там за свой счет необходимое количество наземных и воздушных войск. Захваченный Красной Армией Петсамо вместе с никелевым рудником пришлось вернуть финнам, и до начала Великой Отечественной войны Кремлю так и не удалось договориться с правительством Финляндии о поставках желаемого количества никеля. СССР получал право транзита товаров в Швецию и обратно134, хотя право это у него было и до войны.
Отнятые у Финляндии Карельский перешеек и приладожская территория были одними из наиболее развитых районов Финляндии. Расположенные там целлюлозно-бумажные комбинаты выпускали почти столько же целлюлозы, сколько и весь СССР. До войны на этой территории проживало 12% населения Финляндии и собиралось 30% зерна. По площади освоенных пахотных земель новые районы были почти втрое больше пахотных земель всей Карельской АССР135, к которой эти земли присоединили и создали новую Карело-Финскую ССР.
Достались Советскому Союзу и три мартеновские печи, три прокатных стана, литейный и метизный цехи металлургического завода в Вяртсиля.
Всего СССР получил около 40 тыс. км² финской земли, практически безлюдной: 400 тыс. финнов или самостоятельно покинули свои дома, или были эвакуированы финскими властями, ибо не желали жить в самой счастливой стране мира и вместе с ней идти к еще большему счастью.
За это «богатство» СССР заплатил немало: в войне с «финляндской козявкой» только безвозвратные потери составили, 65,4 тыс. человек136.
Через неделю после подписания Московского мирного договора, 20 марта, Красная Армия перешла уже новую границу и захватила поселок Энсо, где был один из крупнейших в мире целлюлозно-бумажных комбинатов. Он производил половину всего объема целлюлозы, выпускавшейся в СССР137. В 1949 году поселок Энсо стал городом и с тех пор носит гордое имя Светогорск.
Как только война закончилась, Норвегия, Финляндия и Швеция захотели создать оборонительный союз. В Москве решили, что цель альянса — реванш Финляндии, воспротивились и фактически запретили союз трех стран138. Когда немцы напали на Норвегию, ни Швеция, ни Финляндия, чей нейтралитет столь ревностно отстаивал Сталин, не помогли своей соседке.
Уж не знаю, какими вояками были бы шведы, но, во-первых, вступление Швеции (и Финляндии) в войну на стороне Норвегии против Германии совершенно исключило бы поставки шведских руды, древесины, подшипников, электрооборудования, финских никеля, древесины и многих других товаров из этих стран в Германию. Это, безусловно, было бы на руку СССР. Кроме того, на Балтике — очень важном для Советского Союза регионе — был бы создан новый фронт против Германии. В этом случае Гитлер мог и воздержаться от войны против СССР, а если бы и начал ее, блокада Ленинграда была бы в принципе не осуществима. Во-вторых, Гитлер мог просто испугаться этого союза трех держав, поскольку, начав войну с ним, он был бы вынужден направить для этого значительное количество войск и боеприпасов, а это отсрочило бы начало войны против Франции, что, в свою очередь, отсрочило бы начало войны против СССР. Не напав на Норвегию, Гитлер бы ее и не получил, со всеми вытекающими отсюда для Советского Союза выгодами.
«Мудрая сталинская внешняя политика» привела к тому, что к 22 июня 1941 года у Советского Союза в Европе не осталось ни одного союзника.
28 сентября 1939 года, в день подписания советско-германского пакта о дружбе и границе, был подписан Договор о взаимопомощи между СССР и Эстонией сроком на 10 лет, 5 октября аналогичный пакт подписала Латвия139. 10 октября был подписан договор о передаче Литве города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи140. В соответствии с этими пактами СССР получал право иметь в Прибалтике военные аэродромы и военно-морские базы, а также в каждой стране ограниченный воинский контингент численностью не более 25 тыс. человек (для сравнения: численность армии Латвии составляла 25 168, Литвы — 28 130, и Эстонии — 20 129 человек141).
Летом 1940 года этого хватило, чтобы привести к власти в странах Прибалтики «народные» правительства, которые попросились в семью братских народов на правах союзных республик. Просьбы были удовлетворены Верховным Советом СССР 3, 5 и 6 августа. Присоединив Латвию, Литву и Эстонию, СССР увеличил площадь своей территории на 174 тыс. км² и численность населения примерно на 5 млн человек, получил три морских порта на Балтике — Ригу, Вентспилс, Таллин, порт и военно-морскую базу в Либаве.
Завершила процесс расширения границ СССР аннексия у Румынии Бессарабии и Северной Буковины, которая в Секретном протоколе к пакту Молотова — Риббентропа не упоминалась, т.е., захватив эту область союзника Германии, Сталин нарушил договоренности с Гитлером. Присоединение этих территорий дало 65,2 тыс. км² и около 2 млн населения.
Румыния была одной из самых отсталых и бедных стран Европы, а Бессарабия и Северная Буковина были едва ли не самыми отсталыми областями Румынии, а значит, и население там было соответствующим.
В довершение ко всему немцам было позволено из стран Прибалтики выехать в Германию, а немцам и румынам из Бессарабии и Буковины — в Румынию. На «историческую родину» убыло наиболее грамотное и мобильное население, а значит, в России остались люди, в большинстве своем мало пригодные для работы на заводах.
Так же как и в Восточной Польше, в Прибалтике и Бессарабии с Северной Буковиной не было ни угольных шахт, ни полезных ископаемых, ни крупных предприятий и электростанций. В 1940 году все новые территории, вместе взятые, дали 1% от общесоюзной выработки электроэнергии, собрали чуть больше 3% общесоюзного урожая зерна, 7,6% овощей142, 24% картофеля, площадь посевных площадей составляла 9%143. Видимо, ради картошки все и затевалось.
Вхождение в состав Советского Союза привело к сокращению в новых республиках выпуска некоторых видов продукции. В частности, в Латвии в сравнении с 1939 годом выпуск цемента снизился на 20%, кирпича — почти вдвое, гипса — в 2,2 раза, стекла — на 27%, шерсти — на 31%144.
Таким образом, увеличение территории и населения СССР не дало сколько-нибудь существенного прироста выпуска продукции, значимой для повышения обороноспособности страны.
Всего в 1939–1940 годах СССР увеличил площадь своей территории на 2,5 % и население на 20 млн, или на 12% тогдашнего населения СССР — 170,5 млн человек согласно переписи 1939 года.
Другой вопрос, что это было за население. Советские газеты твердили, что Варшава постоянно угнетала народы Восточной Польши, «ополячивала», не позволяла им учиться на родном языке145, препятствовала поступлению в высшие учебные заведения, да и самих вузов там было мало, и практически все они были во Львове (Лемберге) — единственном крупном польском городе, доставшемся России. В присоединенных областях Молдавии городское население составляло только 13%, Белоруссии — 17%, Украины — 22%146. Крупных промышленных предприятий на новых землях было мало, и образовательный уровень населения этому соответствовал.
В Прибалтике дело обстояло чуть лучше: в Литве в городах проживало 23% населения страны, в Эстонии — 34%, в Латвии — 36%147. Да и крупных, пусть и по масштабам этих маленьких стран, городов там было побольше, чем в Восточной Польше, больше было и промышленных предприятий, а значит, грамотного населения.
В 1939–1940 годах в транспортную сеть СССР вошли новые железные и автомобильные дороги, реки, порты и пристани. С реками особых проблем не было, некоторые автодороги были даже лучше, чем в СССР. С железными дорогами было сложнее, потому что часть их нужно было перешивать на советскую колею. Советский Союз получил почти невредимыми 6,7 тыс. км польских железных дорог, из которых 1435 км — европейской колеи, и 5624 паровоза различных серий. Длина железных дорог Литвы составляла 2175 км, из которых 1700 км было европейской колеи, Латвии — 3350 в большинстве союзной, или узкой, колеи, Эстонии — 1466 км европейской колеи148. Такая чересполосица серьезно осложняла вовлечение новых территорий в хозяйственную деятельность страны.
Генштаб, особенно после того, как в феврале 1941 года его возглавил Г.К. Жуков, настаивал на перешивке новых железных дорог на союзную колею, на их реконструкции и доведении пропускной, провозной и выгрузочной способности до того уровня, который был на железных дорогах в районе старой границы. Для этого требовалась гигантская сумма — 10 млрд рублей, очень много дефицитных материалов, но не было ни времени, ни материалов, ни денег. Решение о перешивке колеи было принято только в конце 1940 года. На запад страны стали завозить рельсы, шпалы и другие материалы для устройства верхнего строения пути. (Вот немцы-то обрадовались: им достались и железнодорожные пути нужной колеи, идущие в глубь России на 300–500 километров, и огромные запасы рельсов и шпал, которые очень пригодились им в будущем.) Работы начались весной 1941 года, однако до начала войны сделать удалось очень мало149.
Вернув себе Бессарабию, Советский Союз, во-первых, существенно приблизил свои рубежи к Плоешти — от границы до нефтяных полей было меньше двухсот километров по прямой, что сильно нервировало Гитлера. Во-вторых, был получен прямой выход к главной водной артерии Европы — Дунаю. Это имело не только торгово-экономическое, но и серьезное военно-стратегическое значение, что и было подтверждено созданием сразу после присоединения Бессарабии Дунайской речной военной флотилии.
В результате присоединения новых территорий рубеж, с которого Германия напала на СССР, был отодвинут на 300–500 километров. Но на то же расстояние от баз снабжения отдалились и рубежи обороны. На старой границе СССР превосходил врага по пропускной способности подводящих путей в 2,5 раза и многократно — по выгрузочным возможностям, а у новой границы не было приличных выгрузочных устройств150.
Все эти мероприятия Сталина не имели никакого отношения к заявленной во всеуслышание политике «выигрывания времени для лучшей подготовки к отражению агрессии». Все было с точностью до наоборот. Полученная территория совершенно не была подготовлена к встрече врага, не имела узлов обороны, тогда как на старой границе от Карельского перешейка до Черного моря была построена «Линия Сталина» — 21 укрепрайон различной мощности и глубины. Да, построили их давно, но даже такие устаревшие опорные пункты при грамотном использовании — это все-таки лучше, чем бой в чистом поле. А на новой границе укрепрайоны построить не успели, поскольку у страны не было ни денег, ни материалов, ни инженерных кадров. Старые же оборонительные рубежи войска покинули, и вооружения с них сняли, т.к. их просто не хватало, и держать войска и оружие на таком отдалении от границы было неразумно. Таким образом, осталась беззащитной и новая территория, и та, которая прикрывалась «Линией Сталина», а значит, и глубина, на которую немцы прошли, существенно выросла: 23 июня 1941 года пал Вильнюс, 24 июня — Каунас, за 6 дней войны враг прошел 250 км и занял Минск, за 18 дней — 500 км и овладел Псковом, за 25 — 600 км и вошел в Смоленск. 29 июня была потеряна военно-морская база в Либаве, 1 июля — Вентспилс и Рига, 30 августа — Таллин. Таким образом, уже к началу сентября СССР потерял все вновь обретенные земли и военно-морские порты на Балтике, и Балтийский флот остался с тем, что было до 1939 года, — Ленинградом и Кронштадтом.
При этом враг понес значительно меньшие потери, чем Красная Армия, которая в 1941 году лишилась большинства танков и самолетов, потеряла больше 6 млн единиц стрелкового оружия, а в плен попало почти 3 млн человек.
О том, что Сталин и не думал об обороне собственной страны, говорит такой, казалось бы, малозначительный факт. Статья VII мирного договора с Финляндией предусматривала, что для транзита между СССР и Швецией по кратчайшему железнодорожному пути, СССР и Финляндия, каждая на своей территории, в 1940 году построят 90-километровую железную дорогу Кандалакша — Кемиярви через Алакурти, находящийся уже на советской территории, и Салла, который остался финнам. После начала Великой Отечественной войны эта дорога больше помогла наступающим финским войскам, чем обороняющимся советским, и для того, чтобы понять, что именно так и будет в случае иностранной агрессии, вовсе не надо было быть гением всех времен и народов и ждать нападения: все и так видно на карте.
Примерно так же обстояло дело и с военно-морской базой на полуострове Ханко, само географическое положение которой никак не предполагало оборонительных целей, а, скорее, наоборот: ведь до Хельсинки было ближе, чем до Ленинграда. Снабжение военной базы, подвоз к которой должен был осуществляться либо морем, где хозяйничали немецкие подлодки и эсминцы, либо по вражеской финской территории, было делом очень непростым. Оборона Ханко продолжалась достаточно долго — до начала декабря 1941 года, хотя никаких оперативно-стратегических задач эта оборона не решила. В ходе боев было убито 797 и ранено 1476 советских военнослужащих, но при эвакуации погибло больше людей, чем во время обороны: только на турбоэлектроходе «Иосиф Сталин», который подорвался на собственной мине, находилось 5589 человек. Кроме того, было потеряно 20 боевых кораблей, транспортов и катеров151.


Итоги

Как помнит читатель, Сталин, решив поделить Европу, выступил 19 августа 1939 года в Политбюро. Вождь заявил, что для того, чтобы свершилась мировая революция, необходима мировая война. Война между Польшей, Англией и Францией с одной стороны и Германией — с другой будет долгой и приведет, независимо от ее исхода, к серьезному разрушению хозяйства и общему экономическому истощению воюющих стран, каковое истощение не скоро будет преодолено. Чтобы Германия могла воевать как можно дольше, СССР, сам в войне не участвуя, будет ей помогать. СССР будет активно подрывать существующие в Европе режимы, вести там, особенно во Франции, свою пропаганду. СССР сам выберет наиболее удобный момент для вступления в войну, т.е. не позволит никому на себя напасть.
Сталин очень многого не учел. Во-первых, он никак не рассчитывал, что Гитлер столь быстро и, главное, практически без разрушения овладеет огромной территорией со всей ее промышленностью, угольными шахтами, электростанциями, транспортной инфраструктурой, богатой полезными ископаемыми, и станет использовать индустрию покоренных стран для подготовки сначала десантной операции против Англии, а когда стало ясно, что осуществить эту операцию не получится, — и против СССР.
Во-вторых, Сталин в своей исторической речи ни слова не сказал о том, что нашей стране кто-то угрожает, что необходимо выиграть время, чтобы к нападению подготовиться, чтобы перевооружить Красную Армию. Это уже потом придумали, что СССР хотел оттянуть войну, но «история отпустила нашей стране слишком мало времени».
В-третьих, Сталин противоречил сам себе: он хотел, чтобы Франция и Англия как можно дольше воевали с Германией, и в то же время заявлял, что будет подрывать их способность к сопротивлению. Неужели Сталину изменила его прозорливость, и он решил, что в той обстановке, при опасности полной потери управления, на что, собственно, и была направлена коммунистическая пропаганда, французский народ и его армия смогут долго воевать со столь мощным врагом, каким была Германия, в отношении которой никакой подрывной работы не предполагалось? События весны — лета 1940 года подтвердили вещи и без того очевидные: Франция проиграла не на поле боя, она попросту развалилась изнутри, чем очень огорчила и удивила Сталина.
Сталин приложил руку к созданию такого шаткого положения во Франции, приведшего в конце концов к ее поражению: во Франции была самая сильная в Европе компартия. Все компартии мира, даже ВКП (б), в качестве секций входили в Коммунистический Интернационал. Исполком Коминтерна, членом которого был и Сталин, сидел в Москве и оттуда руководил всеми секциями. Целью Коминтерна — и этого никто никогда не скрывал, Программа Коминтерна печаталась в «Правде» — была мировая революция, гимном его была песня, в которой прямо написано: «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим…». Разрушение мира насилия заключалось в свержении всех существующих в мире режимов, кроме советского. Компартия Франции, пока ее не объявили вне закона, по указке из Москвы активно способствовала краху французского государства.
А чтобы Гитлер не тревожился по поводу обеспечении страны сырьем, 11 февраля 1940 года было подписано соглашение, в соответствии с которым Советский Союз в обмен на поставляемое из Германии оборудование обязался в течение года поставить Германии различное сырье на сумму 640–660 рейхсмарок — медь, никель, олово, молибден, вольфрам, кобальт и другие металлы и материалы152. Сталин назвал этот товарообмен не торговлей, а помощью153 и пообещал уступить Германии треть цветных металлов, закупаемых в третьих странах154. (Зимой 1940 года англичане задержали на Дальнем Востоке советские пароходы «Селенга» и «Маяковский» с грузом олова, вольфрама и молибдена. Этот груз, как считали в Лондоне, предназначался для Германии155).
В соответствии с этим соглашением, в 1940 году СССР поставил Германии 658 тыс. тонн нефти (треть того, что Германия импортировала в этом году), 107,1 тыс. тонн марганцевой руды (90%), 23,4 тыс. тонн хромовой руды (63%), 13 тыс. тонн асбеста (100%), 163,6 тыс. тонн удобрений, 79,0 тыс. тонн хлопка и хлопковых отходов, 207,1 тыс. м² пиломатериалов, 732,5 тыс. тонн ячменя, 143,7 тыс. тонн овса и т.д., причем по сравнению с 1939 годом объемы поставки выросли в десятки и даже сотни (по нефти — в 208) раз156. А такие материалы, как марганцевая и хромовая руда, олово, никель, молибден, вольфрам, кобальт, каучук, асбест, хлопок, в 1940 году Германии попросту негде было взять, поскольку большинство стран-производителей находились с ней в состоянии войны. Благодаря поставкам из СССР Германия получила возможность создать запасы для войны с тем же СССР.
В то же время нейтральный и всегда миролюбивый СССР не только отказал в поставках военных материалов подвергшейся агрессии Польше, но и прекратил транзит польских военных грузов через свою территорию157.
10 января 1941 года СССР и Германия заключили новое Соглашение о взаимных товарных поставках, в соответствии с которым до 1 августа 1942 года СССР обязался поставить в Германию товары на сумму 620–640 млн марок, в том числе: 2,5 млн тонн зерна и зернобобовых культур; 1,6 млн тонн хлопковых отходов и хлопка; 10 млн м³ леса; почти 1 млн тонн нефтепродуктов; 50 тыс. тонн хромовой руды; 300 тыс. тонн марганцевой руды; 40 тыс. тонн фосфатов; 12 тыс. тонн асбеста; 2 млн тонн серы; 500 тыс. тонн глицерина; 100 тыс. тонн рогов158  (это не шутка, так в тексте соглашения) и многие другие товары.
Таким образом, экономические договоры, подписанные в 1939–1941 годах, предусматривали поставки из СССР в Германию очень важных для успешного ведения войны товаров на сумму 600 млн долларов.
В 1939–1941 годах Гитлер захватил территорию, которая в 3,5 раза превышала площадь Германии и население которой было больше населения Германии в 1,7 раза159. Советский Союз, как уже было сказано, на 2,5% увеличил свою территорию и на 12% — население. Даже как-то неудобно сравнивать с Германией ни в абсолютных, ни в относительных величинах.
В помещенной на следующей странице таблице собраны и систематизированы данные о выпуске важнейших видов сырья с 1941 по 1944 год в Германии, в оккупированных ею странах и в СССР160. К сожалению, данные далеко не полные, но и того, что есть, вполне достаточно, чтобы увидеть, какую роль в работе военной экономики рейха могли играть и играли оккупированные страны. Не будь бокситов, добывавшихся во Франции и Югославии (по Венгрии данные в таблицу не вошли), немцам не из чего было бы делать свои самолеты, без железной руды не было бы танков, без пшеницы, без свинины и говядины солдаты вермахта голодали бы.
Когда я думаю о Второй мировой войне, судьба фламандцев, валлонов или гасконцев волнует меня далеко не в первую очередь. А вот оттого, что пуля, изготовленная из европейского свинца, убила моего деда, а под бомбами, сделанными из шведской руды, сброшенными с самолета, собранного из французского алюминия, советского хрома и асбеста, под гусеницами танков, заправленных советским бензином, могли погибнуть мои бабушки, отец и мать, мне становится не по себе.
За все годы войны Соединенные Штаты по ленд-лизу отправили в СССР 17,5 млн тонн грузов на общую сумму (с учетом стоимости доставки) 11,3 млрд долларов в ценах того времени. 1,3 млн тонн — 7,5% было потеряно при доставке. Еще примерно 4 млн тонн на общую сумму более 1,6 млрд долларов привезли в СССР англичане. Всего же союзники поставили в СССР 21,5 млн тонн грузов почти на 13 млрд долларов. Об огромной роли союзнических поставок в победе над врагом говорили и Жуков, и нарком внешней торговли Микоян, да и сам Сталин много раз отмечал огромную важность поставок по ленд-лизу. Немцы выкачали из оккупированных стран товаров почти втрое, а денег — в 7 раз больше, чем СССР получил по ленд-лизу.
И у меня возник вопрос: если бы вождь всех народов и гений всех времен не поделил с Гитлером Европу так, что фашистам досталась почти вчетверо большая территория с ресурсами и экономическим потенциалом, просто не сопоставимым с тем, что получил СССР, с населением, которое почти в 6,5 раз превышало то, что пополнило семью советских народов, может, нашей стране и не нужна была никакая внешняя помощь, и не нужно было бы умолять союзников открыть второй фронт? Может быть, зажатый в своих границах, не имея возможности кардинально увеличить объемы и темпы роста выпуска военной промышленности, лишенный необходимых запасов военных материалов, сырья и продовольствия, понимая, что война почти наверняка приведет к транспортной блокаде и Германия попросту задохнется без подвоза продовольствия и сырья, Гитлер бы вообще не решился начинать войну?
Пакт Молотова — Риббентропа — это глобальный геополитический, экономический и военно-стратегический просчет тогдашнего советского руководства. Сталину не удалось достичь ни одной заявленной им цели: война в Европе закончилась быстро, во многом благодаря самому Сталину. Никакого истощения экономики Германии не произошло, промышленность и транспорт побежденных стран не были разрушены, а начали работать на Германию, мировая революция не только не случилась, но и стала практически невозможной — Сталин, по сути, похоронил саму идею мировой революции и нанес смертельный удар коммунизму. Да и момент для вступления Советского Союза в войну выбирал вовсе не Сталин.
Ни один уважающий себя бизнесмен никогда не подпишет договор с прямым конкурентом, если в результате сделки «партнер» получит значительно большие выгоды, чем сам бизнесмен, ибо это в конечном итоге приведет к поглощению бизнеса или его полному разорению.
В обмен на весьма сомнительные плюсы, такие, как прибавка 500 тыс. км² новых территорий, где не было промышленности, 20 млн неграмотного населения, 5 новых союзных республик — все эти «плюсы» 22 июня 1941 года обернулись несомненными минусами и привели к краху Красной Армии в первые месяцы войны — Россия потеряла всех союзников, а те страны, которые соблюдали нейтралитет, превратил в непримиримых врагов.
Не были достигнуты и придуманные задним числом цели — и время не выиграли, поскольку просто невозможно выиграть время, если твой враг приобрел ресурсы, промышленный потенциал и трудовой персонал в несколько раз больший, чем достался тебе, и к войне не подготовились.
Единственное, чего добился Сталин, — это появление общей советско-германской границы, но вряд ли кому-то, кто помнит о страшных месяцах лета — осени 1941 года, придет в голову считать это успехом.
В ходе очень короткой войны в Европе вермахт приобрел бесценный опыт, который невозможно получить на маневрах. Командование отработало взаимодействие между видами и родами войск — пехотой, танками, артиллерией, авиацией и флотом. Немцам хватило нескольких месяцев, чтобы еще до нападения на Советский Союз научить своих командиров четко увязывать все войска в единый кулак и наладить работу тыла. Они сумели найти баланс между военными и гражданскими перевозками.
Пакт Молотова — Риббентропа привел к тому, что Советский Союз потерял в войне, по официальным данным около 27 млн человек. Кроме того, за годы Великой Отечественной войны Германия нанесла Советскому Союзу урон в 679 млрд рублей в государственных ценах 1941 года, то есть примерно 128,1 млрд долларов161.

Заключив пакт о ненападении с Советским Союзом, Гитлер и Риббентроп вчистую переиграли Сталина и Молотова. По сути, Сталин позволил Гитлеру совершить невозможное — перепрыгнуть пропасть в два прыжка. Да, в конце концов, Гитлер проиграл, но и Сталин не выиграл, поскольку Советского Союза уже не существует. Пакт Молотова — Риббентропа — это не преступление, это — ошибка.

Леонид Павлов
На всякого мудреца… или Как Сталин и Гитлер Европу поделили
Из цикла «Записки капитана Очевидность»


Леонид Павлов — родился в Свердловске, окончил Свердловский институт народного хозяйства. Работал на оборонном заводе, затем — начальником отдела снабжения в крупной проектно-строительной организации. В настоящее время предприниматель. Историей предвоенного периода серьезно занимается в течение многих лет. Печатается в журналах «Новый мир» и «Урал». Живет в Екатеринбурге.



23 августа 1939 года в Москве глава Советского правительства, народный комиссар иностранных дел СССР В.М. Молотов и министр иностранных дел Германии И. фон Риббентроп подписали пакт о ненападении между СССР и Германией1. К пакту прилагался Секретный протокол, установивший границу сфер интересов Германии и СССР по линии рек Нарев, Висла и Сан. Авторы протокола забыли, что граница должна начинаться от реки Писы, но вскоре это упущение исправили2. То есть все страны, которые находились западнее указанной линии, вошли в зону германских интересов. А это Бельгия, Голландия, Греция, Дания, Люксембург, Норвегия, часть Польши, Франция, Югославия — по сути дела, вся Европа. Фактически Сталин и Гитлер поделили Европу, однако «дележ» получился какой-то странный, как в детской сказке о вершках и корешках.

Этапы «большого пути»

Весной 1939 года, сразу после оккупации Германией Чехии и образования «независимой» Словакии, начались англо-франко-советские переговоры о создании системы коллективного отпора агрессору: в тот момент казалось, что общими усилиями войны в Европе можно избежать. В Кремле видели безвыходность положения Англии и Франции, выдвигали все новые, порой абсурдные требования, а союзники, понимая, что все их потуги в одиночку, без участия СССР, сдержать Гитлера обречены на провал, шли на уступки, соглашаясь на все условия Сталина. Наконец 23 июля 1939 года Молотов заявил представителям Англии и Франции, что все вопросы урегулированы, а в отношении одного неразрешенного и, по совести говоря, мелкого вопроса Кремль упорствовать не будет. Молотов официально пригласил в Москву военные миссии союзников для ведения переговоров и подписания военной конвенции между СССР, Англией и Францией. Посол Франции тут же согласился, а на следующий день это официально подтвердили в Париже3. 25 июля о своем согласии прислать в Москву свою военную миссию официально заявили в Лондоне4.
12 августа в Москве начались военные переговоры. Советская миссия, возглавляемая наркомом обороны СССР К.Е. Ворошиловым, заявила, что СССР выставит на общий фронт 136 дивизий, 5000 тяжелых пушек, 10 тыс. танков, более 5500 самолетов. Франция обязалась выставить 90 дивизий, а 10 оставить на «линии Мажино», 4 тыс. танков, 3 тыс. пушек крупного калибра и 2 тыс. боевых самолетов. Англия, которая ввела всеобщую воинскую повинность только 27 апреля 1939 года5 и еще не успела сформировать и оснастить сухопутную армию, тем не менее обещала выставить 16 дивизий в начале войны и еще 16 — чуть погодя. Обе миссии изложили вполне конкретный план действий своего объединенного морского флота. Однако уже 14 августа Ворошилов выдвинул странное условие, которое ранее в политических переговорах Кремль не заявлял: Франция и Англия должны заставить Польшу пропустить через свою территорию Красную Армию, поскольку-де нет иного способа вступить в непосредственный контакт с агрессором. Несмотря на всю абсурдность этого требования, союзные миссии направили запросы в Лондон и Париж, но еще до того, как поступил ответ, советская делегация прекратила переговоры6.
В это же время, понимая, что, не обеспечив нейтралитета России, войну в Европе начинать нельзя, Сталина обхаживал Гитлер. Устами Риббентропа и посла в Москве Ф. фон дер Шуленбурга фюрер клялся Сталину в вечной любви и заранее соглашался на любые условия Кремля. Если исходить из публично заявленных целей, все усилия Гитлера были совершенно излишни, поскольку еще 24 апреля 1926 года Германия и СССР заключили договор о ненападении и нейтралитете сроком на пять лет7. Договор вместе с нотами был ратифицирован ЦИК СССР 22 июня и президентом Германии 26 июня 1926 года. Обмен ратификационными грамотами был произведен в Берлине 29 июня 1926 года8. 24 июня 1931 года в Москве был подписан протокол, продлевавший действие договора (причем срок продления в протоколе не указан) с тем условием, что, если не ранее 30 июня 1933 года ни одна из сторон договор не денонсирует, он сохранит свою силу на неопределенный срок9. Уже после прихода Гитлера к власти, 5 мая 1933 года, в Москве был произведен обмен ратификационными грамотами о вступлении в силу этого протокола10. С тех пор ни Берлин, ни Москва не заявляли о прекращении действия договора. В ходе переговоров летом 1939 года Шуленбург несколько раз заявит Молотову, что в 1936 году Гитлер продлил договор, а Молотов эти слова германского посла не опровергнет. Следовательно, на момент подписания пакта Молотова–Риббентропа 23 августа договор признавали действующим и Советский Союз, и Германия11.
Сталин, словно капризная невеста, выбирал, с кем ему связать свою жизнь. Наконец 19 августа на заседании Политбюро он выступил перед теми, кто является носителем и хранителем государственной тайны, с речью, которую не только не собирались публиковать, но и 55 лет отрицали сам факт этого выступления. Вождь заявил, что, если СССР заключит военный союз с Англией и Францией, Германия не пойдет в Польшу и будет искать компромисс с Лондоном и Парижем. Войны не будет, но это нам не выгодно, ведь мировая революция может победить лишь в результате мировой войны. Если же СССР примет мирное предложение Германии, она нападет на Польшу, а Франция и Англия обязательно будут воевать. СССР останется в стороне и сам решит, когда вступить в мировую войну. В интересах СССР, чтобы война шла как можно дольше, чтобы Англия и Франция были истощены и изнурены настолько, чтобы они не смогли победить Германию. Соблюдая нейтралитет, СССР будет в разумных объемах, так, чтобы не подорвать свою экономику и не ослабить свою армию (и чтобы Германия не слишком быстро разбила Англию и Францию), снабжать Германию стратегическим сырьем и продовольствием. Одновременно нужно вести в Англии, но главным образом — во Франции активную коммунистическую пропаганду. Задачей французских коммунистов прежде всего будет разложение армии и полиции. Если же Германия победит, она будет слишком истощена, чтобы начать войну с СССР в течение десяти лет. Ее основной заботой будет недопущение восстановления побежденных стран. Германия получит огромные территории и в течение многих десятилетий будет занята их «эксплуатацией» и установлением там своих порядков12.
Эта речь Сталина была воспроизведена на основе ее французской копии, сделанной, вероятно, кем-то из представителей Коминтерна, присутствовавшим на заседании Политбюро13. В ноябре 1939 года французское агентство «Гавас» опубликовало эту речь14. Когда 30 ноября 1939 года «Правда» обратилась к Сталину за разъяснением, он ответил, что это сообщение «Гаваса» — ложь, и прямо обвинил Англию и Францию в том, что это они напали на Германию15. Опровержение было столь нелепым и эмоциональным, что, скорее, подтвердило, чем опровергло, факт, содержание и суть речи Сталина. Да и последующие события как-то внезапно совпали с тем, к чему призывал Сталин.
Аутентичность документа, введенного в научный оборот кандидатом исторических наук Т. Бушуевой в 1994 году, вызывает сомнения у некоторых историков, однако Российский государственный военный архив подлинность документа не опровергал.
19 августа в Берлине было подписано Кредитное соглашение между СССР и Германией, в соответствии с которым Германия предоставляла Советскому Союзу кредит в размере 200 млн марок под 5% годовых для закупки германских товаров в период до августа 1941 года, а также поставку товаров из СССР в Германию в тот же срок на сумму 180 млн марок. Номенклатуру товаров, поставляемых из Германии, составляли в основном средства производства, которых в то время в Советском Союзе делать еще не научились, а из СССР — сырье16.
Уже через день Сталин и Гитлер обменялись письмами, которые стали апофеозом любви и дружбы двух диктаторов. Сначала Шуленбург передал Сталину послание Гитлера. Фюрер писал, что между Германией и СССР нет никаких противоречий, что пришло время улучшать отношения, что любые пожелания Кремля будут удовлетворены, и испрашивал разрешения на визит в Москву Риббентропа, у которого будут самые широкие полномочия на подписание любых документов. В тот же день Сталин ответил согласием17.
Получив вечером 21 августа письмо Сталина, Гитлер был в восторге: «С возгласом: «Ну, теперь весь мир — у меня в кармане!» — он стал обеими руками барабанить по стене и вообще повёл себя как умалишённый»18.
Сталин тоже был доволен, «он буквально ходил гоголем, задрав нос, и повторял: «Ну и надул я Гитлера. Надул Гитлера!» В Кремле чувствовали себя так, будто ухватили бога за бороду: кусок Польши получили, Прибалтику получили!19  После того как Риббентроп покинул зал переговоров, Сталин сказал: «Кажется, нам удалось провести их»20.
Беда всех диктаторов в том, что они считают, что всегда всех надувают и переигрывают. В своей стране до поры до времени им многое сходит с рук. Однако отдельной внутренней и отдельной внешней политики не бывает, и на внешнем поле диктаторы ведут себя так же, поэтому поначалу нормальные, не диктаторские режимы, которые хотя бы пытаются соблюдать приличия, всегда проигрывают. На длинной же дистанции всегда проигрывают диктаторы: Германия была разгромлена антигитлеровской коалицией. Советский Союз победил в войне, но надорвался, не смог оправиться от военного потрясения и рухнул под тяжестью экономических, политических и социальных проблем.

Кого же так убоялся Сталин?

В марте 1938 года Германия осуществила аншлюс Австрии, после «мюнхенского сговора» в октябре того же года отняла у Чехословакии Судетскую область, а в марте 1939 года, нарушив мюнхенские соглашения, оккупировала всю Чехословацкую республику, кроме маленькой Словакии.
В Австрии и Чехословакии много угля, железной и марганцевой руды, бокситов и древесины. Аннексия этих двух стран дала Германии прибавку по углю почти на 10%, железной руде — на 22,9%, по бокситам — на 42,5%21, что несколько снизило зависимость германской экономики от импорта сырья.
В 1937 году — предшествовавшем аншлюсу — в Австрии добывалось 672 тыс. тонн железной руды, выплавлялся 1 млн тонн чугуна и стали22. Немцы подчинили себе промышленность Австрии и практически полностью переключили ее на выпуск военной продукции. На вермахт работали крупнейший металлургический концерн «Альпине — Монтан», автозаводы «Штейер — Даймлер — Пух», заммерингские машино- и вагоностроительные заводы, Берндорфский завод металлоизделий, химические заводы «Ветцлер», «Пульверфабрик Шкода верке» и другие предприятия. По сути, немцы контролировали всю химическую промышленность Австрии. В целом в руках гитлеровцев оказалось до 60% австрийских предприятий23.
Судеты были богаты различными ресурсами, на этой территории было много крупных промышленных предприятий, проживал грамотный персонал. Немцы составляли подавляющее большинство населения Судет, что и стало формальным поводом для присоединения области к Германии.
Однако с аншлюсом Австрии и аннексией Судет проблемы германской экономики никуда не исчезли. 7 марта 1939 года, то есть еще до того, как вермахт оккупировал всю Чехию, «Правда» перепечатала большую статью из влиятельного американского экономического журнала «Ланолист». В статье говорилось, что экономика рейха стоит на краю пропасти и ни о какой войне Гитлер даже помыслить не может.
Спустя три дня Сталин в своем докладе XVIII съезду ВКП (б) заявил, что в 1938 году видимые запасы золота Германии составили 17 млн $, Японии — 97 млн $, Италии — 124 млн $, то есть всего 238 млн $. (У одной Бельгии золота было на 318 млн, у Швейцарии — на 407 млн, у Голландии — на 595 млн, у Франции — на 1435 млн, у Англии — на 2396 млн, у США — на 8126 млн $.) Доля Германии в общем объеме золотых запасов крупнейших капиталистических стран (14 301 млн $) составляла жалкие 0,1% — любая церковная крыса в Лондоне была богаче всей Германии, а общая доля стран «оси» — 1,7%. То есть все разговоры о том, что Гитлер грёб золото лопатой, что весь мир слал ему деньги вагонами и пароходами, чтобы поднять экономику Германии и натравить ее на СССР, мягко говоря, не обоснованы.
После захвата Чехии немцы вынудили ее экономику работать на себя. Большой интерес для Германии представляла металлургическая и военная индустрия: в 1937 году в Чехословакии было выплавлено 4 млн тонн чугуна и стали, изготовлено 1,6 млн тонн черного проката24. Очень высокого качества была военная техника: заводы ЧКД и «Шкода» делали танки, авиазаводы могли выпускать до 1500 самолетов в год, была хорошо развита военно-химическая промышленность, выпускалась современная оптика для танков и артиллерии, средства связи и еще много военной техники. Всего же военные заводы Чехословакии были способны вооружить армию численностью 1,5 млн человек.
Немцы реквизировали половину подвижного состава чехословацких железных дорог и 75% автомобильного парка ЧСР, вывезли много сырья, меди, железа, продуктов сельского хозяйства. В руки немцев попали целиком всё вооружение и запасы 30 чехословацких дивизий, в том числе трех бронедивизий, укомплектованных танками LTvz 35 и LTvz 3825, которые по многим показателям были лучше немецких Т-I и T-II, составлявших основу танкового парка вермахта.
Оккупанты изъяли золото Чехословацкого национального банка на сумму 21 млн $26, в 2,2 раза увеличив свой золотой запас. Общий размер экономического ограбления Чехословакии за годы оккупации составил 600 млн $ в ценах того времени27.
За счет Чехословакии неплохо поживилась и Польша: Тешинская Силезия давала 40% продукции черной металлургии Польши. Немцы полякам в аннексии Тешинской Силезии не препятствовали, а даже поощряли ее, прекрасно понимая, что вскоре она все равно достанется им.
В середине 30-х годов нацисты главной ударной силой армии считали танковые войска и делали все для того, чтобы их сформировать и оснастить хорошей техникой. Однако этому мешали Версальский договор, отсутствие конструкторов и инженеров, способных разработать танк, соответствующий новым запросам, дефицит сырья для выплавки прочной и легкой брони. Поэтому по-настоящему сильных танковых войск летом — осенью 1939 года в Германии не было: к моменту нападения на Польшу Германия имела всего 3200 танков: Т-I — 1445, T-II — 1223, T-III — 98, T-IV — 211, огнеметных и командирских (без пушки) — 218, САУ — 528. То есть по-настоящему хороших танков было только 309 единиц — страшная мощь!
Другим важнейшим видом вооруженных сил, обеспечивавшим тотальное превосходство германской армии, была авиация. По данным генерал-квартирмейстера люфтваффе, летом 1939 года в составе германских ВВС было 1516 бомбардировщиков, 1180 истребителей, 40 штурмовиков «Hs-123», 552 транспортных «Ju-52», 721 разведывательный самолет29, 240 самолетов морской авиации и 55 специальных самолетов30. Всего к началу войны непосредственно в частях люфтваффе было 4304 самолета. Кроме того, имелись самолеты в резерве, на складах и т.д. Германские авиазаводы в 1939 году могли выпускать 1000 самолетов различных типов ежемесячно31.
Помимо собственно авиационных частей к ВВС относились также зенитная артиллерия, парашютно-десантные войска, подразделения связи и специальный охранный полк «Герман Геринг»32.
Для войны против Польши германское командование выделило 1580 самолетов, в том числе 867 бомбардировщиков (не считая самолетов войсковой разведки и истребителей ПВО)33.
К началу 1939 года в Красной Армии было 14544 танка (без учета танкеток и бронеавтомобилей), и заводы за год выпустили почти 1400 танков34. Летом 1939 года советские ВВС имели в своем составе 11167 самолетов всех типов35. За 1939 год авиазаводы выпустили 10362 самолета,  в т.ч. 2016 бомбардировщиков и 3726 истребителей36. (По своим тактико-техническим характеристикам советские танки и самолеты были сопоставимы с немецкими, а иногда даже их превосходили. Но их было значительно больше, а количество, как говорил Сталин, это то же качество.) То есть даже без учета потерь, которые неизбежно понесла бы и понесла на самом деле германская армия в короткой войне с Польшей, соотношение сил Красной Армии и вермахта в августе было явно не в пользу Германии, а ведь успешное наступление требует в 2–3 раза больше сил, чем оборона.
Командование вермахта требовало создания запаса боеприпасов на 4 месяца, чтобы обеспечить боевые действия армии до тех пор, пока промышленность не перестроится на военный лад. В начале войны боеприпасов у германской армии было значительно меньше, чем требовалось (в скобках указана обеспеченность боеприпасами в днях).
1. Пистолетных патронов — 30% (36)
2. Винтовочных патронов — 40% (48)
3. Снарядов для 20 мм зенитных пушек — 30% (36)
4. Снарядов для 20 мм танковых пушек — 5% (6)
5. Снарядов для легких пехотных орудий — 25% (30)
6. Снарядов для тяжелых пехотных орудий — 35% (42)
7. Снарядов для горных орудий — 15% (18)
8. Снарядов для легких полевых гаубиц — 40% (48)
9. Снарядов для тяжелых полевых гаубиц — 55% (66)
10.Снарядов для артиллерии большой мощности — 25%(30)
11. Мин для легких минометов — 12% (15)
12. Мин для тяжелых минометов — 10% (12)
Как видим, ни по одному виду боеприпасов запасы даже близко не соответствовали тому, что требовало командование германской сухопутной армии. ВВС имели запас бомб только на три месяца боевых действий. И лишь флот был полностью обеспечен боеприпасами38.
20-миллиметровой пушкой были оснащены танки Т-II (Pz.Kpfw. II), составлявшие 38% парка вермахта. Если же забыть про танки Т-I (Pz.Kpfw. I), командирские и огнеметные, которые были танкетками, т.к. не имели пушек, то доля Т-II возрастает уже до 80%. Я не стану обсуждать технические и боевые качества этого танка — пусть бы это были даже лучшие танки всех времен. Но что толку с них, если снарядами они были обеспечены всего на 6 дней войны. Снарядов для легких пехотных и горных орудий и снарядов большой мощности до конца войны с Польшей, которая продолжалась больше месяца, да и то с учетом того, что на 17-й день войны в Польшу вошла Красная Армия, вообще не хватило.
Запасов стратегического сырья тоже было не густо. По состоянию на начало 1940 года, т.е. уже после окончания войны с Польшей и до начала весенних операций в Скандинавии и Западной Европе, Германия имела такие запасы важнейших видов сырья (в месяцах потребления, приблизительно)39:
Натуральный каучук — 2
Алюминий — 19
Магний — 4
Медь — 7
Свинец — 10
Олово — 14
Сурьма — 14
Никель — 13
Молибден — 13
Любому здравомыслящему человеку было понятно, что война с Францией потребует больше вооружений и боеприпасов, а следовательно, и ресурсов, чем война с Польшей, а война с Россией — значительно больше, чем война с Францией, просто в силу географического положения, состояния дорог и расстояний, которые будут вынуждены пройти войска для полной и окончательной победы.
В целом проблема сырья в 1938–1939 годах не была решена. К началу Второй мировой войны Германия примерно на 33% зависела от импорта, а по железной руде на 75%, по свинцу — на 50%, по меди — на 70%, по олову — на 90%, по бокситам — почти на 100%, по минеральным маслам — на 65%, по каучуку — более чем на 80%. По данным военно-промышленного штаба, запасов металлов должно было хватить на 9–11 месяцев, каучука — на 5–6 месяцев войны40. Только по углю и азоту у Германии было достаточно собственных ресурсов. Запасов сырья хватило бы на 3–6 месяцев, складских запасов хрома, вольфрама и железной руды — на 9–16 месяцев, а марганца — даже на 18. Однако такие большие запасы были редким исключением41.
Эти данные позволяют сделать вполне однозначный вывод: даже захваты 1938–1939 годов не позволили Германии должным образом подготовиться к вой­не с СССР: «Наступившая пауза (с момента окончания войны в Польше. — Л.П.) до мая 1940 г. дала возможность частично восполнить существующие недостатки в войсках и вооружении»42 (выделено мной. — Л.П.). Заметьте, лишь частично, а не в полном объеме, что, на мой взгляд, весьма красноречиво говорит о возможностях германской промышленности в деле обеспечения армии.
У Германии просто не было денег: придуманные министром экономики и главой Рейхсбанка Я. Шахтом43 векселя МЕФО44 для расчетов на внешнем рынке не годились, а валюты в условиях ограниченного экспорта не хватало. Не помог даже штраф в 1 млрд марок, наложенный на германских евреев после печально известной «Хрустальной ночи» в ноябре 1938 года45. В мае 1939 года министр хозяйства Германии В. Функ поехал в Швейцарию за деньгами, но тамошние банки, уже имеющие большие замороженные кредиты в Германии, категорически отказались давать Берлину новый заем46.
После полной оккупации Чехии Р. Бринкман, заместитель Функа и вице-президент Рейхсбанка в узком кругу фашистских бонз нарисовал мрачную картину финансового и экономического положения Германии. Три столпа, на которых стоит экономика страны, — рабочая сила, сырье и капитал — шатаются и, того и гляди, рухнут: рабочие уходят в армию, количество и качество продукции падает, нет ни сырья, ни денег, и их никто не дает, не хватает продуктов питания. Для выхода из этого положения есть три пути: увеличить денежную массу, ввести новые налоги и увеличить экспорт, но все эти пути ведут в тупик. Бринкман восклицал: «Что пользы в пушках, если для них нет снарядов, что пользы в самолетах, если для них нет топлива, что пользы в армии, если расходы на ее содержание столь велики, что невозможно прокормить народ и поддержать хотя бы минимум сил рабочего, чтобы он мог работать!»47 Вскоре Бринкман был объявлен сумасшедшим и уволен со всех постов.
Бринкману вторил «известный американский писатель», а на самом деле — разведчик Джордж Элиот. В статье «Если завтра разразится война» он пришел к выводу, что воевать Германии нечем, и «поэтому в интересах стран «оси» выиграть время, накопить больше сырья и, наконец, приобрести побольше вассалов без войны, при помощи лишь одного шантажа»48.
«Шеф» германской военной промышленности Г. Томас писал в фашистском журнале «Дер дейче фольксвирт» об «острой нехватке рельсов и подвижного состава» и делал вывод, что «выпуск паровозов сейчас столь же важен, как и производство орудий», вагонный парк Германии сократился за 7 лет на 12%49.
Об острой нехватке продовольствия писал английский журнал «Экономист»50. В отчете имперского кредитного общества «Рейхскредит гезельшафт» говорилось о тяжком положении экономики. При мобилизации в случае войны сегодняшний уровень производства в главнейших отраслях промышленности сохранить невозможно. Четырехлетний план выполняется слишком медленно, чтобы сделать Германию неуязвимой в случае блокады. Ресурсы, которые Германия получила в результате недавних захватов, уже полностью использованы. Если т.н. «юго-восточное пространство», на которое метит Германия, немного и облегчит продовольственное положение, то оно не может, за исключением нефти, снабдить Германию необходимым сырьем51. Авторитетный американский журнал «Харперс Мэгэзин» в июльском номере поместил статью с красноречивым названием «Германия проиграет», в которой подробно разбирался возможный исход «блицкрига» Германии против Англии и Франции52. Об этом же была статья «Военные шансы Германии»53. Похоже, Бринкман был не таким уж сумасшедшим.
Гитлер все это прекрасно понимал и в 1939 году даже не помышлял о нападении на СССР. В пресловутом плане «Вайс», который фюрер подписал 11 апреля 1939 года, Россия упомянута лишь вскользь54.
Не существовало и никакой вероятности создания военного союза Англии, Франции и Германии против СССР, поскольку не только эти три страны, но и весь «лагерь империализма» раздирали колоссальные экономические, политические и колониальные противоречия, которые Маркс выдвинул в качестве одной из причин грядущего краха капитализма. Добавим отсутствие общей советско-германской границы и отказ поляков пропускать через свою территорию войска любой иностранной державы. Вспомним, что на дворе стоял август, а для разгрома Польши, разделявшей Германию и Советский Союз, Гитлер отводил две недели, на самом же деле для этого понадобилось больше месяца. Имея пусть даже отдаленное представление о состоянии советских дорог и аэродромов, Гитлер вряд ли бы решился начать войну с СССР: ведь осенью и зимой тогда никто воевать не умел.
Короче говоря, в 1939 году Советскому Союзу война в Европе не угрожала ни со стороны Германии, ни со стороны других государств. Уже потом партийные идеологи и придворные историки нашли объяснение: Сталин-де руководствовался заветами Ленина и, осознавая неизбежность войны, хотел выиграть время, перевести экономику на военные рельсы (как будто она хоть один день стояла на рельсах мирных), переоснастить армию и встретить врага во всеоружии на заранее подготовленных рубежах, а потом разгромить его малой кровью, могучим ударом на чужой территории.
Однако на всякого мудреца, как известно, простоты с избытком: время ведь не только Советский Союз выигрывал, территорию, население и промышленность не только он захватывал. Гитлер тоже сложа руки не сидел, и я, как прожженный советский снабженец, решил сравнить выгоды, которые приобрели Гитлер и Сталин, сопоставить качество, количество и цену, которая была заплачена одним — за поражение, другим — за победу.

Гешефт Гитлера

Через восемь дней после подписания пакта Молотова — Риббентропа, 1 сентября 1939 года, началась Вторая мировая война. Первой жертвой Гитлера стала Польша. Площадь этой страны составляла 388,6 тыс. км², население — 34,2 млн человек55. После окончания военных действий и подписания 28 сентября советско-германского пакта о дружбе и границе в распоряжении немцев оказались 192,6 тыс. км² и примерно 21,2 млн человек. Советскому Союзу досталось 196 тыс. км² территории и 13 млн человек.
Перед войной Польша была хорошо экономически развитой страной. В 1938 году там вырабатывалось 4 млрд кВт/час электроэнергии, добывалось 0,5 млн тонн нефти и 32,6 млн тонн угля, выплавлялось 880 тыс. тонн чугуна и почти 1,5 млн тонн стали, изготовлялось более 1 млн тонн черного проката. Урожайность пшеницы составляла почти 2 млн тонн, ржи — без малого 7 млн тонн, картофеля — 38 млн тонн, ячменя — 1,8 млн тонн, овса — 2,8 млн тонн. Поголовье крупного рогатого скота превышало 10,5 млн, свиней было 7,5 млн, овец — 3,5 млн, лошадей — 4 млн голов56.
Оккупировав Западную Польшу, немцы получили под свой полный контроль 294 крупных, 9 тыс. средних и 76 тыс. мелких промышленных предприятий, угольные шахты в Верхней Силезии, металлургические заводы «Кенигсхютте» и «Лаурхютте», государственные островицкие машино- и вагоностроительные заводы, месторождения цинка. Немцам достались крупные трубопрокатные и металлургические заводы в Сосновице, горнопромышленный концерн «Банска Гутня», фирмы «Борута», «Воля» и «Винница», выпускавшие красители, заводы по производству взрывчатки57. Из Польши оккупанты вывезли все новые станки, которые американцы установили на некоторых военных заводах. Большинство этих ресурсов были обращены на подготовку сначала к войне с Англией и Францией, которая начнется через семь месяцев, а затем и с Советской Россией.
В результате оккупации Западной Польши на 18 тыс. километров европейской колеи увеличилась эксплуатационная протяженность железных дорог рейха58. Это очень существенное обстоятельство — колею не пришлось перешивать, что позволило немцам сэкономить большие финансовые и материальные ресурсы.
Германии достался один из крупнейших морских портов на Балтике — Данциг, относительно которого у Гитлера чесались руки едва ли не с первого дня его прихода к власти и который, собственно, и стал главным камнем преткновения в отношения с Польшей. После разгрома Польши Гитлеру наконец-то удалось полностью объединить германские земли, превратив полуэксклав59, коим была Восточная Пруссия после Первой мировой войны, в полноценную территорию третьего рейха. Вместе с Пруссией Германия получила еще один крупный балтийский порт — Кёнигсберг.
Все эти обстоятельства весьма благоприятно отразились на экономике Германии и, соответственно, существенно облегчили ей подготовку к войне и последующие военные действия.
До 1 апреля 1941 года 271 польское предприятие выполнило для Германии военных заказов на сумму более 263 млн рейхсмарок60. Чтобы оценить, сколь значительна была эта сумма, напомню, что кредитное соглашение между СССР и Германией от 19 августа 1939 года предусматривало поставки за два года из Германии в СССР на сумму 200 млн рейхсмарок и чуть меньше — из СССР в Германию.
Если же принять трудоспособное население Польши за половину всего населения страны, — так оно примерно и было, отличаясь в различных странах на 1–2%, т.е., в рамках статистической погрешности, — то выходит, что Германия получила дополнительно порядка 10 млн рабочих рук, которыми можно было отчасти заменить немцев, призванных в армию.
В 1940 году досталось и другим странам Европы. 9 апреля Германия вторглась в Данию и Норвегию и быстро и без серьезных потерь для себя и практически без разрушений промышленности и транспорта оккупировала эти страны. Помимо вооружений и военного снаряжения шести норвежских дивизий, захваченных в качестве трофеев61, «скандинавский блицкриг» добавил Германии (данные за 1938 год) 11 млрд кВт/час электроэнергии, почти 1 млн тонн цемента, 920 тыс. тонн железной руды, 23 тыс. тонн алюминия, 41 тыс. тонн цинка. В транспортную сеть рейха вошли 6 тыс. км железных дорог европейской колеи62  и заводы, выпускавшие 48 тыс. м³ шпал63. Этого хватило бы на перешивку примерно 174 километров железных дорог на территории СССР — не так уж и много, но, памятуя об острой нехватке леса в самой Германии, это было неплохое подспорье. В сельском хозяйстве Дании и Норвегии было 4,8 млн голов крупного рогатого скота, более 4 млн свиней, 1,9 млн овец64.
Датские машиностроительные заводы выпускали запчасти для люфтваффе и дизели для субмарин и кораблей германского флота, до конца 1941 года судостроительные заводы отремонтировали 174 германских торговых судна65, химические заводы делали взрывчатку66.
Важное значение для военной экономики Германии имела норвежская промышленность, особенно производство цветных металлов, качественных сталей и ферросплавов. Немцы сразу же захватили горнодобывающие, металлургические, судостроительные и химические заводы. В руках оккупантов оказался крупнейший концерн «Норвежское общество азота и гидроэлектроэнергии» и дундерландские рудники67.
Кроме того, Германия получила датский незамерзающий морской порт Копенгаген, Коллинг — важнейший узел навигации на Балтике, норвежские порты Осло, Берген, Тронхейм, Киркенес. Порт Нарвик имел важнейшее значение для доставки шведской руды. Немцы также реквизировали бо́льшую часть торгового флота и рыболовецких судов.
Но, пожалуй, главным приобретением Гитлера в Северной Европе были ключевые географические пункты: Германия взяла под контроль принадлежавшие Дании проливы между Скандинавией и Ютландией, что позволило немцам полностью закупорить вход из Атлантического океана в Балтику, исключив проникновение туда военных кораблей союзников, обеспечив тем самым безопасность своих морских коммуникаций, которые имели важнейшее значение для доставки сырья из Швеции.
После оккупации Норвегии появилось еще почти 200 километров общей советско-германской границы на Крайнем Севере, что позволило немцам атаковать советские войска на Кольском полуострове и создало серьезную угрозу Мурманску.
В качестве бонуса Гитлеру достался завод по производству тяжелой воды — важного компонента для изготовления атомной бомбы. В городе Рьюкане норвежская компания «NorskHydro» наладила выпуск тяжелой воды в крупных объемах, тогда как в Германии этого сырья выпускалось так мало, что его едва хватало для лабораторных опытов. Получив этот завод, немцы быстро сумели многократно увеличить объемы производства тяжелой воды.
Таким образом, быстрая оккупация Дании и Норвегии, а также практически полное отсутствие в годы Великой Отечественной войны инициативы со стороны советского Балтийского флота, который почти всю войну простоял в Маркизовой луже Ленинграда, позволили немцам безнаказанно хозяйничать в Балтике вплоть до освобождения Скандинавии.
10 мая 1940 года немцы начали стремительное наступление в Европе. В тот же день был оккупирован крошечный, но весьма заманчивый в экономическом смысле Люксембург. 15 мая капитулировала Голландия, 28 мая — Бельгия. В этот же день англичане начали эвакуацию из Дюнкерка своего экспедиционного корпуса и остатков французских войск. Почти 440 тыс. английских и французских военнослужащих спасти удалось, но пришлось бросить на берегу Ла-Манша все тяжелое вооружение. 14 июня пал Париж, а 22 июня в Компьене, где в 1918 году была принята капитуляция Германии, Гитлер подписал с Францией перемирие — именно перемирие, а не капитуляцию, как утверждают некоторые историки. Германия оккупировала 60% территории Франции, которая должна была еще и оплатить немцам затраты по собственной оккупации. На оставшейся «свободной» территории Франции было создано псевдогосударство, которое поддерживало Германию и Италию и где немцы властвовали безраздельно.
В результате краха европейских армий немцам досталось вооружение и военное снаряжение 136 дивизий, не считая войск на фронте против Италии и в Северной Африке68. Только во Франции немцы взяли 3 тыс. самолетов69 и 4930 танков и транспортеров для боеприпасов70. Захваченными у французов автомашинами к 22 июня 1941 года были оснащены 92 дивизии71. (Другой вопрос, насколько это хорошо: наличие в войсках автомашин многих типов, слабая унификация запасных частей и узлов существенно осложняли организацию их ремонта в полевых условиях.)
После столь быстрого завершения войны немцам в покоренных странах достались целыми электростанции, заводы, шахты, рудники и транспорт, линии электропередачи и связи.
В 1938–1939 годах Бельгия, Голландия, Люксембург и Франция вместе добывали 29,5 млн тонн железной руды, 92 млн тонн угля, 709 тыс. тонн бокситов, вырабатывали 27,3 млрд кВт/час электроэнергии, выплавляли 6,7 млн тонн чугуна, 7,4 млн тонн стали72.
16 июля 1940 года управление военной экономики верховного командования вермахта предписало вывозить в рейх сырье, оборудование, станки, полуфабрикаты и готовые изделия, как трофейные, так и не принадлежащие армии73. Немцы в первую очередь вывозили из покоренных стран станки и оборудование, нефтепродукты, стратегические материалы, сырье и средства транспорта. В оккупированной части Франции были изъяты подъемные краны и силовые установки для баз подводных лодок, агрегаты для нефтеперерабатывающих заводов, оборудование для горнодобывающей промышленности, почти все крупные металлообрабатывающие станки и т.д.74 Всего в рейх из оккупированной Франции было вывезено различного промышленного оборудования на 9,8 млрд франков, в том числе различных станков на сумму 2,6 млрд франков75. Это позволило значительно обновить станочный парк на заводах Германии, который не менялся больше 25 лет — с момента начала Первой мировой войны: на его замену ни у кайзеровского правительства, ни у Гитлера не было денег.
Оставшейся «суверенной» Франции сия чаша не миновала: в сентябре 1940 года оттуда в Германию вывезли 5 тыс. тонн натурального каучука и 10 тыс. тонн алюминия, а затем начиная с октября ежемесячно в рейх направлялось 3 тыс. тонн алюминия, 300 тонн магния, 2 тыс. тонн глинозема и много бокситов. Вишисты слали в Германию кобальтовую и железную руду, фосфаты, графит, растительные масла, продовольствие и другое стратегическое сырье, специально закупаемое в других странах76.  
Немцы получили в свое полное распоряжение крупнейший в Европе морской порт Роттердам, а также Антверпен, Зебрюгге, Гавр, Дюнкерк. Все это весьма существенно повысило транспортные ресурсы рейха, а захваченные ранее норвежские порты позволили фашистам почти до конца войны вести успешные операции на атлантических океанских коммуникациях сначала против Англии, а потом и против морских конвоев, идущих с ленд-лизовскими грузами в Мурманск и Архангельск.
Перед нападением на Польшу на железных дорогах рейха не менее 10% подвижного состава и станционной техники требовало срочной замены77. В оккупированных странах немцам досталась очень хорошо развитая транспортная сеть: железные и автомобильные дороги, водные пути, причалы, пристани, вокзалы. Общая длина железных дорог Бельгии, Голландии и Франции превышала 51 тыс. километров78 европейской, разумеется, колеи. Вместе с железными дорогами немцы получили ремонтные депо и заводы, выпускающие в год 683 тыс. м³ шпал79, которых хватило бы на перешивку почти 2,5 тыс. километров железных дорог, то есть на прокладку двухколейной дороги от границы до Москвы. Из одной только Франции за год было угнано 5 тыс. паровозов и 250 тыс. вагонов, из Бельгии — 74 тыс. вагонов80, много мотоциклов, изъято большое количество аппаратуры связи. (Для сравнения: к началу войны на советских железных дорогах работало 27 тыс. паровозов и 750 тыс. грузовых вагонов.)
В Голландии было конфисковано много барж, речных пароходов и значительная часть торгового флота водоизмещением примерно в 1,5 млн тонн81. Этот подвижной состав существенно увеличил провозную способность внутренних путей сообщения Германии, что имело огромное значение во время Великой Отечественной войны.
Всего к началу 1941 года немцы захватили в оккупированных странах различного сырья, военного и гражданского имущества на сумму 36 млрд долларов, что вдвое превышало довоенный национальный доход Германии82. С 1 июня 1940-го по сентябрь 1944 года французское казначейство выплатило Германии примерно 25,3 млрд долларов83. У частных владельцев и у государства было изъято примерно 12,5 млрд долларов84. Запомните эти цифры, они нам очень пригодятся.
Оккупация весной 1941 года Греции и Югославии позволила Германии дополнительно получить 51 тыс. тонн меди, 0,5 млн тонн бокситов, 76 тыс. тонн свинца, 100 тыс. тонн хромовой руды85.
Только за один 1941 год оккупированные страны поставили Германии различного оружия и военного снаряжения на суму 1,2 млрд долларов, в том числе самолетов на 228 млн долларов86. Один истребитель Ме-109 стоил 17 тыс. долларов, т.е. только в 1941 году немцы могли бы получить 13 400 таких самолетов. Позднее военные поставки из оккупированных стран только возросли.
Всю Францию немцы хотели превратить в поставщика сырья и готовой продукции для себя. 8 крупных французских автозаводов объединились в новый картель для выпуска военного снаряжения для вермахта. Все крупные авиазаводы слились в «Национальную компанию самолетостроения», которая выполняла заказы для люфтваффе, или были присвоены компанией «Юнкерс»87. Металлургическая и сталелитейная промышленность Лотарингии — вандеевские металлургические и горнопромышленные заводы, Рехлинг — заводы «Карлсхютте», металлургические заводы в Кнейтингене, в Ромбахе и Геккингене также работали на Германию88.
Только из одной Франции за годы оккупации было вывезено 63 млн тонн угля, почти 2 млн тонн сырой нефти и моторного топлива, 74,9 млн тонн железной руды, 3,8 млн тонн металлоизделий, 1,2 млн тонн бокситов, почти 6 млн тонн цемента, в энергосистему рейха было перенаправлено 21 млрд кВт/час электроэнергии, а всего промышленного оборудования почти на 1 млрд долларов. Всей же продукции, исключая сырье, вывезено почти на 8 млрд долларов89.
Из всего объема французской продукции немцы изъяли 100% магния, 75% алюминия, меди и железной руды, 67% олова, 64% никеля, 55% цемента, 43% свинца, 34% химической продукции, всю продукцию точной механики и металлообработки, 90% авиационного оборудования, 70% продукции автозаводов и навигационного оборудования, 67% кожи, 59% шерсти, 55% льна90. Значительная часть сырья, остававшегося у «свободной Франции», все равно направлялась на заводы, продукция которых почти целиком доставалась оккупантам.
Помимо собственно сырья, материалов и оборудования немцы не забыли и о самом ликвидном активе — золоте и финансах оккупированных стран. Это было хорошим подспорьем шатавшейся социалистической экономики рейха в условиях международной блокады. После начала войны многие, даже нейтральные державы отказались торговать с Германией за рейхсмарки, а золото свою ценность не утратило, да и валюта, пусть и оккупированных стран, не пахла, принимали ее охотно, и немцы могли закупать нужные им товары через подставные фирмы.
В июле 1940 года немцы захватили весь золотой запас Нидерландского банка, который голландцы не успели вывезти, — а это, если верить Сталину, составляло 595 млн долларов, заставили население нести имевшееся у него золото в Нидерландский банк, а затем реквизировали его и передали в Рейхсбанк91.
Чтобы создать хоть какую-то видимость законности своих действий, для захвата платежных средств немцы выпускали бумажные деньги и блокировали существующие платежные средства в Бельгии, Голландии, Норвегии, Франции и Люксембурге92.  Больше всего оккупанты выпустили бумажных денег в Греции, используя инфляцию как самый простой способ ограбления страны: уже весной — летом 1941 года в обороте было 10 млрд оккупационных марок, т.е. сумма, равная половине денег, находившихся в обращении в данный момент93.
В 1940 году под видом возмещения оккупационных, транспортных и квартирных расходов немцы получили 3,8 млрд долларов94, то есть с учетом стоимости сырья, материалов и оборудования, вывезенного из побежденных стран, только 1940 год принес немцам почти 40 млрд долларов. Плюс к тому 25 млрд долларов, которые они получили с одного лишь федерального казначейства Франции в 1941–1944 годах, и 12,5 млрд долларов, полученных от прямого ограбления французского населения и государства. Всего — примерно 77 млрд долларов, и это далеко не полная сумма.
Помимо огромных платежей на содержание оккупационных войск немцы вынудили покоренные страны и своих «союзников» принять клиринговые расчеты95, причем в форме, выгодной лишь Германии. Официально речь шла о якобы нормальных торговых отношениях. Но клиринг был устроен так, что оккупированные страны кредитовали Германию, а расчеты по клирингу откладывались на потом, и покоренные державы были вынуждены вывозить огромное количество товаров, не получая ничего взамен, и гитлеровцы практически даром использовали их ресурсы для дальнейшего ведения войны.
По данным германских финансовых органов, клиринговое сальдо рейха по оккупированным странам на конец 1941 года составляло 3,9 млрд рейхсмарок. Всего же на конец 1941 года Германия задолжала по клирингу, включая союзные и нейтральные страны, почти 5,4 млрд рейхсмарок.
Всего меньше чем за два года оккупации Германия получила в качестве оккупационных издержек и задолжала по клирингу 11,3 млрд долларов. Эта сумма составила 31% военных расходов Германии по бюджету за 1939–1940 и 1940–1941 годов96.  Добавим эту сумму к уже имеющимся 77 млрд долларов.
Фактическое ограбление оккупированных стран было еще более тяжелым, поскольку оккупанты произвольно и, разумеется, с большой выгодой только для себя устанавливали цены и курс марки к валютам оккупированных стран. В частности, курс франка к рейхсмарке был установлен 20:1, тогда как на самом деле он был вдвое выше97.
Помимо того, что немцы за товары в оккупированных странах платили их же валютой, огромное количество сырья, материалов, готовой продукции они просто забирали без всякой оплаты. Остро нуждаясь в деньгах и не имея возможности привлечь инвестиции извне, они отбирали все, что могло бы обеспечить им кредит в нейтральных странах: движимое имущество, драгоценности, художественные ценности, предметы роскоши.
Оккупация никому не шла на пользу: во многих побежденных странах заметно снизились объемы производства: в 1937 году в Бельгии выплавлялось 7,7 млн тонн стали и чугуна, а в 1940 году — 3,7 млн тонн, в Люксембурге — 5 млн тонн, а в 1940 году — только 2 млн тонн, во Франции — 15,8 тонн, а в 1940 году — только 8,1 млн тонн. Железной руды добывалось в Бельгии в 1937 году 266 тыс. тонн, а в 1940 — почти втрое меньше, в Люксембурге — 7,8 и 4,9 млн тонн, во Франции 37,8 млн тонн, а в 1940 году — почти вдвое меньше98.
Германии не пошли впрок территориальные захваты. Производство основных видов промышленного сырья и материалов частично возросло в связи с импортом из оккупированных стран в сравнении с 1938 годом: в 1939 году — лишь на 10%, в 1940 — еще на 2% и только в 1941 и 1942 годах — на 30%. В первые месяцы войны в Германии делали крайне мало военной продукции. После нападения на Польшу в рейхе ежемесячно выпускали 700 самолетов, 60 танков, 1750 автомашин и 1–2 подводные лодки. До конца 1941 года решающих изменений в этом направлении не случилось. В 1939 году на производство вооружения приходилось 9%, а в 1940-м и 1941 годах — около 16% всего промышленного производства. В целом же выпуск вооружения и военных материалов в 1941 году в сравнении с 1940 годом вырос всего на 1–2%99. Однако Сталин, подписывая пакт с Гитлером, не мог знать, что немцы столь бездарно используют свалившееся им на голову богатство.
Гитлер, видя громадное превосходство вермахта в Европе, а потом и в России, не хотел увеличивать выпуск вооружений. Во всех военных кампаниях 1939–1941 годов материальные потери были куда меньшими, чем предполагали военные. Начиная с сентября 1939 года для армии и военного строительства выделялось ежемесячно лишь 72% запрашиваемого проката. В дальнейшем снабжение также существенно отставало от запросов, при этом снабжение гражданских отраслей не уменьшилось100. Для поражения в экономической войне с СССР это сыграло решающую роль.
Для любой воюющей державы очень остро стоит вопрос восполнения рабочей силы, необходимость замены кадров, ушедших в армию. В Германии эта проблема была тем более остра, что до 1943 года женщины на заводах практически не работали, а про то, что такое труд в две смены, знали только на непрерывных производствах. Более того, число занятых женщин с 1939 по 1940 год сократилось и даже в 1941 году было лишь немногим больше, чем в 1939-м101. До января 1943 года в Германии не было даже намека на «тотальную» мобилизацию рабочей силы.
Как это отличается от Советского Союза, где женщины трудились наравне с мужчинами, а большинство заводов работало в три смены. Но про Германию говорят, что она готовилась к войне с момента прихода Гитлера к власти, а про СССР — что он жил мирной жизнью, к войне подготовился плохо, что и послужило причиной разгрома 1941 года.
Оккупировав высокоразвитую Европу, немцы вынудили работать на себя много высококвалифицированных специалистов, которых, как правило, использовали на месте. В рейх направлялись неквалифицированные кадры: по официальным немецким данным, в мае 1940 года в Германии находилось почти 1,2 млн иностранных рабочих, насильственно вывезенных для принудительного труда, в основном из Польши102. За год это число выросло в 2,6 раза, и к началу мая 1941 года только в рейхе работало 3 млн завербованных и подневольных гастарбайтеров и военнопленных103, которых по большей части использовали в сельском хозяйстве и на заводах на подсобных и черных работах. Это позволило почти на 9% увеличить численность рабочей силы рейха104.
Всего с начала войны и до момента нападения на СССР Германия захватила 2 млн км² территории с населением 87 млн человек, в том числе примерно 44 млн человек — в трудоспособном возрасте, из них большинство проживало в городах, где была сосредоточена промышленность. Если верить Марксу, то именно промышленный пролетариат является наиболее грамотным, поскольку имеет дело с машинами. Гитлер, таким образом, для подготовки и ведения «вой­ны моторов» решил вопрос не только количества, но и качества рабочей силы.
Помимо прямой оккупации Германия имела в своем распоряжении экономику нескольких т.н. «союзников» — Румынии, Венгрии и Болгарии.
23 марта 1939 года Германия и Румыния подписали пятилетнее соглашение об укреплении экономических связей между собой, в соответствии с которым Румыния должна была учитывать германские потребности. Бухарест обязался развивать деревообрабатывающую промышленность, лесное и сельское хозяйство с учетом запросов Германии; создавать смешанные румыно-германские акционерные общества по разведке, добыче и переработке нефти, марганца, медной руды, бокситов и другого сырья; экспортировать в Германию 700 тыс. тонн пшеницы, 200 тыс. тонн кукурузы, 300 тыс. тонн различных кормов, 200 тыс. живых свиней и свиных туш. Германия обещала обеспечивать румынскую армию вооружением, а военную и горнодобывающую промышленность — оборудованием и машинами, участвовать в строительстве и реконструкции сухопутных и водных путей сообщения. В секретном протоколе к договору указывалось, что Румыния обязуется поощрять деятельность нефтяных компаний по расширению добычи нефти и развитию нефтепереработки105.
4 декабря 1940 года румынская экономика полностью перешла под контроль Германии. Немцев интересовала прежде всего нефтяная промышленность: в 1936 году в Румынии добыли 8,7 млн тонн. Вывоз в Германию постоянно возрастал: в 1939 году он составил 1,3 млн тонн, а в 1941 году — уже 2,9 млн тонн нефти и нефтепродуктов106.
Наряду с нефтяной промышленностью немцы контролировали добычу золота и важного стратегического сырья — бокситов, хромовой и марганцевой руды, всю военную промышленность, угольные шахты, металлургические, паравозо- и вагоностроительные предприятия, заводы по выпуску пушек крупнейшего концерна «Решица», основной военно-металлургический концерн «Малакса» и многие другие предприятия107.
Москва Румынии сотрудничества не предлагала, и при этом в Кремле, похоже, искренне недоумевали, почему это румыны заключают договоры с кем угодно, но не с Советским Союзом. Напротив, летом 1940 года СССР отобрал у Румынии Бессарабию и Северную Буковину, окончательно превратив свою южную соседку в союзницу Германии.
Экономика Венгрии также составляла важную часть военного потенциала Германии. В 1937 году в районе озера Балатон были добыты первые 2 тыс. тонн нефти, к 1939 году объемы ее добычи выросли в 72 раза и составили 144 тыс. тонн. Германия имела на эту нефть серьезные виды. После того, как в августе 1944 года Румыния перешла на сторону антигитлеровской коалиции, лишь Венгрия снабжала Германию нефтью.
В Венгрии было огромное месторождение бокситов, но из 500 тыс. тонн, добывавшихся в 1939 году, и 1 млн тонн, добытых в 1943-м, в стране перерабатывалось только 6% этого сырья. Остальное вывозилось в Германию, которая сама добывала не более 20 тыс. тонн, а переработать могла 1,5 млн тонн бокситов в год108, т.е. Венгрия обеспечивала в среднем девятимесячную потребность Германии в бокситах.
А СССР, вместо того чтобы налаживать с Венгрией сотрудничество, и не столько потому, что ему нужны были венгерские товары, сколько для того, чтобы они не достались врагу, 2 февраля 1939 года, под тем предлогом, что Венгрия хочет присоединиться к антикоминтерновскому пакту, закрыл свою миссию в Будапеште и венгерскую — в Москве, и впредь дипломатические отношения поддерживались через миссии третьих стран109.
Отъезд советской миссии, в то время как посольства Германии, Японии и Италии оставались в Будапеште, неизбежно вел к тому, что Венгрия, которая в то время была на распутье, все прочнее подпадала под влияние держав «оси», став к началу Великой Отечественной войны подлинным союзником Германии против СССР и оставалась им до самого конца. Любое посольство всегда служит официальным прикрытием для легальной разведывательной резидентуры, потеряв которую, Кремль своими руками перекрыл поток важной информации. 25 октября 1939 года, уже после начала Второй мировой войны и присоединения Венгрии к антикоминтерновскому пакту, советская миссии в Будапеште и в Москве возобновили свою работу, однако было поздно, и Венгрия уже окончательно и бесповоротно перешла под контроль Германии.
Не оставили немцы в покое и Болгарию. В 1939 году они получили в районе Родопских гор концессию на месторождения цинка и свинца. Германские фирмы скупали акции многих болгарских предприятий. Подписанное в апреле 1941 года соглашение с Германией обеспечило немцам промышленное сырье Болгарии в неограниченных размерах110.
Сталин же устами Молотова в Берлине в ноябре 1940 года заявил Гитлеру и Риббентропу, что Болгария должна перейти под крыло Москвы111. Болгария не горела желанием становиться 17-й союзной республикой, а немцы сообщили Софии о вожделениях Кремля, и уже 1 марта Болгария присоединилась к т.н. «пакту трех держав», подписанному в сентябре 1940 года Германией, Италией и Японией и имевшему явную антисоветскую направленность. Да и сам Сталин едва не вступил в этот союз, но, на наше счастье ему жадность помешала112, иначе мы бы до сих пор не отмылись.
Германия использовала в своих интересах и экономику нейтральной Швеции, правительство которой не захотело разделить участь соседней Финляндии, и, посчитав фашистов меньшим злом, чем коммунисты, стало сотрудничать с Германией, поставляя ей в течение всей войны железную руду, качественные стали, электрооборудование, инструмент, подшипники, различные станки, целлюлозу, продукты питания. Шведские предприятия не только изготовляли для Германии готовое оружие, но и, не без согласия своего правительства, продали немцам лицензии на производство отдельных видов вооружения.
С начала Второй мировой войны шведские машиностроительные, металлургические и военные заводы увеличили объемы производства, и большинство их продукции направлялось в Германию. Возросла добыча железной руды, меди, цинка, никеля, вольфрама и т.д. 22 декабря 1939 года, когда СССР воевал с Финляндией, Германия и Швеция подписали секретное соглашение о товарообороте на 1940 год, в соответствии с которым Швеция обязалась поставить Германии 10 млн тонн железной руды, 4500 тонн ферросилиция и другую продукцию. Экспорт древесины и целлюлозы, которая помимо того, что идет на производство бумаги, кинопленки и красок, служит сырьем для изготовления пороха, вовсе не ограничивался.
16 декабря 1940 года было подписано новое соглашение, которое снимало ограничение на поставку железной руды, но рост объемов отгрузки сдерживался нехваткой морских судов. Швеция обязалась поставить почти 10 000 тонн ферросплавов, 70 000 тонн цинковой и 20 000 свинцовой руды113.
Хотя Швеция торговала с немцами добровольно, Германия систематически не выполняла свои обязательства по договору, и шведы половину своих поставок производили в кредит. К концу 1941 года задолженность Германии по клирингу достигла 50 млн марок114.
Таким образом, благодаря пакту Молотова — Риббентропа Германия не только получила в свое полное распоряжение экономику крупнейших стран Европы, но и, стараниями Сталина, в зависимость рейха попали страны, чья экономика верой и правдой служила вермахту и оказала существенную экономическую и военную поддержку Германии в войне против СССР. Только оккупация европейских стран (без учета «союзников» и нейтралов) позволила Германии увеличить сбор пшеницы в 1,7 раза, картофеля — на 45%, поголовье лошадей — на 68%, свиней — на 57%, крупного рогатого скота — вдвое, производство табака — на 47%, целлюлозы — более чем на 30%, добычу каменного угля — на 42%, бокситов — в 55 раз, а после оккупации Греции и Югославии в 1941 году — в 70 раз, медной руды — на 66%, нефти — в 9,1 раз, выжиг кокса — на 23%, выплавку чугуна — на 48%, стали — на 33%, свинца — на 43%, олова — на 90%, ферромарганца в оккупированных странах изготовили 66,4 тыс. тонн, ферросилиция — 84,3 тыс. тонн, тогда как в Германии ферросплавы вовсе не производились115. Общий объем прямого ограбления и задолженности по т.н. клирингу превысил 100 млрд долларов.

Гешефт Сталина

17 сентября 1939 года Красная Армия вошла в Восточную Польшу, отнесенную Секретным протоколом к пакту Молотова — Риббентропа к сфере советских интересов. Упорного сопротивления, в отличие от войны на западе страны, поляки не оказали, хотя и совсем без потерь не обошлось: за время «освободительного похода» только по официальным данным было убито 737 и ранено 1862 военных116. Однако белорусский историк М.П. Костюк пишет, что до конца сентября 1939 года потери только Белорусского фронта составили около тысячи убитыми и более 2000 ранеными117. А ведь был еще и Украинский фронт.
В результате раздела Польши СССР получил чуть больше половины ее территории — 196 тыс. км² и 38% населения — 13 млн человек. Однако вся тяжелая индустрия, металлургические заводы, угольные шахты, рудники, электростанции досталась Гитлеру. В четырех воеводствах Восточной Польши — Виленском, Новогрудском, Полесском и Волынском, территория которых составляла почти треть территории всей Польши, промышленных предприятий было только 4%118. В 1940 году, то есть уже после присоединения земель «бывшей Польши»119, вклад всей Белорусской ССР в общую советскую копилку был столь мал, что в официальных статистических справочниках в графе «доля республики» по многим важнейшим видам продукции стоит прочерк120.
Только 17% населения новых белорусских земель проживало в городах121. Всего из 4,5 млн трудоспособного населения в промышленности БССР работало 309,6 тыс. человек — 7%, из них рабочих — 238 тыс., инженерно-технических работников — 23,2 тыс., служащих — 23,3 тыс. и учеников — 8,6 тыс. человек122.
В Западной Украине дела обстояли немногим лучше: городское население составляло 22%123, предприятий тяжелой индустрии там не было, шахт и рудников — тоже. Львовско-Волынский каменноугольный бассейн был уже открыт, но до 1948 года не разрабатывался. Единственным сто́ящим приобретением были нефтяные скважины в Галиции, из которых добывалась вся польская нефть. Однако к общесоюзной добыче это добавило всего 1,3%. Кстати говоря, в ходе переговоров с Риббентропом в сентябре 1939 года Сталин, как на базаре, торговался по поводу этой нефти, и в конце концов берлинский эмиссар после телефонных консультаций с фюрером согласился на то, что нефтяные месторождения достаются России, а Германия будет покупать эту нефть на божеских условиях124. Вот прекрасный образец сталинского «бизнеса»: спокойно отдать в руки прямого конкурента страны, способные добыть в год почти 9 млн тонн нефти, а потом биться за жалкие полмиллиона и радоваться, выиграв торг.
14 октября 1939 года СССР предъявил Финляндии жесткие территориальные требования, объяснив их беспокойством за безопасность Ленинграда — колыбели трех революций, крупного индустриального центра, дававшего 30–35% вооружений и, по существу, второй столицы Советского Союза125, а также заботой о мире и покое на побережье Финского залива. Необходимыми условиями для этого в Москве считали перекрытие артиллерийским огнем с обоих берегов входа в Финский залив, чтобы туда не проникли вражеские корабли; возможность не допускать врага к расположенным вблизи Ленинграда островам в Финском заливе; перенос границы с Финляндией на Карельском перешейке, где она проходит очень близко от Ленинграда, в глубь финской территории. Особо стоял вопрос о полуостровах Рыбачий и Средний, граница по которым, по мнению Кремля, была проведена нелепо и должна быть исправлена. Правительство СССР требовало от Финляндии:
— сдать ему в аренду сроком на 30 лет вместе с прилегающей акваторией порт Ханко для устройства военно-морской базы, разрешить держать в районе Ханко воинский контингент — не более 5 тыс. человек;
— право на якорную стоянку в заливе Лаппвик (Лаппохья);
— передать Советскому Союзу острова Гогланд (Сур-Сари), Сейскари, Лавансаари, Тюторсаари (Малый и Большой), Бьёрке, а также часть Карельского перешейка, западную часть полуостровов Рыбачий и Средний — всего 2761 км² в обмен на 5523 км² вовсе не обжитой, без дорог и электричества территории Советской Карелии в районе Реболы и Поросозера.
За эти уступки Кремль обещал не возражать против вооружения Финляндией Аландских островов, но без участия Швеции126.
23 октября финны согласились передать Советскому Союзу несколько островов, передвинуть границу, правда, не так далеко, как требовал Кремль, но решительно отказались сдавать в аренду Ханко127.
Однако Сталин вел переговоры с той позиции, что будет либо так, как хочет он, либо не будет никак. Отношения между двумя странами стали стремительно ухудшаться, пока 26 ноября Москва не устроила у деревни Майнила провокацию, которая и стала поводом к войне. О том, как СССР и Финляндия дошли до жизни такой, подробно и убедительно написал Марк Солонин в своей замечательной книге «25 июня. Глупость или агрессия»128.
30 декабря Красная Армия начала наступление на Карельском перешейке, а уже 1 декабря на «освобожденной» территории Финляндии в городе Териоки (сегодня — город Зеленогорск Ленинградской области) было образовано Народное правительство Финляндской Демократической Республики129, возглавил которое безвылазно живший в Москве секретарь Коминтерна этнический финн О.В. Куусинен. В тот же день СССР установил с этим «правительством» дипломатические отношения и 2 декабря подписал Договор о взаимопомощи и дружбе130.
4 декабря Молотов писал генеральному секретарю Лиги наций Ж. Авенолю: «…Советский Союз не находится в состоянии войны с Финляндией и не угрожает войной финляндскому народу. <…> Советский Союз находится в мирных отношениях с Демократической Финляндской Республикой, с правительством которой 2 декабря с.г. им заключен договор о взаимопомощи и дружбе. Этим договором урегулированы все вопросы, по которым безуспешно велись переговоры с делегатами прежнего правительства Финляндии, ныне сложившего свои полномочия. (Выделено мной. — Л.П.). Правительство Демократической Финляндской Республики в своей декларации от 1 декабря с.г. обратилось к правительству СССР с предложением оказывать Финляндской Демократической Республике содействие своими военными силами для того, чтобы совместными усилиями возможно скорее ликвидировать опаснейший очаг войны, созданный в Финляндии ее прежними правителями…»131.
Ни к чему хорошему эта авантюра не привела: 2 декабря 1939 года президент США Ф.Д. Рузвельт ввел против СССР т.н. «моральное эмбарго», запретив поставки в СССР авиационной техники, материалов и технологий, алюминия, молибдена, авиабензина. 15 января 1941 года «эмбарго» все-таки отменили132, но время было упущено безвозвратно. 14 декабря 1939 года нашу страну исключили из Лиги наций.
Задач, которые поставил Сталин военному командованию, решить не удалось: войска прочно увязли на «линии Маннергейма», финская армия оказала упорное сопротивление, да и местность и погода наступлению не благоприятствовали. Про новую ФДР вскоре забыли, и мирный договор между СССР и Финляндией 12 марта 1940 года в Москве подписали делегаты прежней Финляндской республики133, которые внезапно обрели утерянные в декабре 1939 года полномочия.
В соответствии с этим договором СССР получил весь Карельский перешеек вместе с Выборгом (Виипури) и Выборгским заливом с островами, западное и северное побережье Ладоги, города Кексгольм, Сортавала, Суоярви, шесть островов в Финском заливе, часть полуостровов Рыбачьего и Среднего. Финляндия сдавала Советскому Союзу в аренду на 30 лет полуостров Ханко и акваторию вокруг него и ряд островов, примыкающих к нему, для создания там военно-морской базы. СССР мог держать там за свой счет необходимое количество наземных и воздушных войск. Захваченный Красной Армией Петсамо вместе с никелевым рудником пришлось вернуть финнам, и до начала Великой Отечественной войны Кремлю так и не удалось договориться с правительством Финляндии о поставках желаемого количества никеля. СССР получал право транзита товаров в Швецию и обратно134, хотя право это у него было и до войны.
Отнятые у Финляндии Карельский перешеек и приладожская территория были одними из наиболее развитых районов Финляндии. Расположенные там целлюлозно-бумажные комбинаты выпускали почти столько же целлюлозы, сколько и весь СССР. До войны на этой территории проживало 12% населения Финляндии и собиралось 30% зерна. По площади освоенных пахотных земель новые районы были почти втрое больше пахотных земель всей Карельской АССР135, к которой эти земли присоединили и создали новую Карело-Финскую ССР.
Достались Советскому Союзу и три мартеновские печи, три прокатных стана, литейный и метизный цехи металлургического завода в Вяртсиля.
Всего СССР получил около 40 тыс. км² финской земли, практически безлюдной: 400 тыс. финнов или самостоятельно покинули свои дома, или были эвакуированы финскими властями, ибо не желали жить в самой счастливой стране мира и вместе с ней идти к еще большему счастью.
За это «богатство» СССР заплатил немало: в войне с «финляндской козявкой» только безвозвратные потери составили, 65,4 тыс. человек136.
Через неделю после подписания Московского мирного договора, 20 марта, Красная Армия перешла уже новую границу и захватила поселок Энсо, где был один из крупнейших в мире целлюлозно-бумажных комбинатов. Он производил половину всего объема целлюлозы, выпускавшейся в СССР137. В 1949 году поселок Энсо стал городом и с тех пор носит гордое имя Светогорск.
Как только война закончилась, Норвегия, Финляндия и Швеция захотели создать оборонительный союз. В Москве решили, что цель альянса — реванш Финляндии, воспротивились и фактически запретили союз трех стран138. Когда немцы напали на Норвегию, ни Швеция, ни Финляндия, чей нейтралитет столь ревностно отстаивал Сталин, не помогли своей соседке.
Уж не знаю, какими вояками были бы шведы, но, во-первых, вступление Швеции (и Финляндии) в войну на стороне Норвегии против Германии совершенно исключило бы поставки шведских руды, древесины, подшипников, электрооборудования, финских никеля, древесины и многих других товаров из этих стран в Германию. Это, безусловно, было бы на руку СССР. Кроме того, на Балтике — очень важном для Советского Союза регионе — был бы создан новый фронт против Германии. В этом случае Гитлер мог и воздержаться от войны против СССР, а если бы и начал ее, блокада Ленинграда была бы в принципе не осуществима. Во-вторых, Гитлер мог просто испугаться этого союза трех держав, поскольку, начав войну с ним, он был бы вынужден направить для этого значительное количество войск и боеприпасов, а это отсрочило бы начало войны против Франции, что, в свою очередь, отсрочило бы начало войны против СССР. Не напав на Норвегию, Гитлер бы ее и не получил, со всеми вытекающими отсюда для Советского Союза выгодами.
«Мудрая сталинская внешняя политика» привела к тому, что к 22 июня 1941 года у Советского Союза в Европе не осталось ни одного союзника.
28 сентября 1939 года, в день подписания советско-германского пакта о дружбе и границе, был подписан Договор о взаимопомощи между СССР и Эстонией сроком на 10 лет, 5 октября аналогичный пакт подписала Латвия139. 10 октября был подписан договор о передаче Литве города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи140. В соответствии с этими пактами СССР получал право иметь в Прибалтике военные аэродромы и военно-морские базы, а также в каждой стране ограниченный воинский контингент численностью не более 25 тыс. человек (для сравнения: численность армии Латвии составляла 25 168, Литвы — 28 130, и Эстонии — 20 129 человек141).
Летом 1940 года этого хватило, чтобы привести к власти в странах Прибалтики «народные» правительства, которые попросились в семью братских народов на правах союзных республик. Просьбы были удовлетворены Верховным Советом СССР 3, 5 и 6 августа. Присоединив Латвию, Литву и Эстонию, СССР увеличил площадь своей территории на 174 тыс. км² и численность населения примерно на 5 млн человек, получил три морских порта на Балтике — Ригу, Вентспилс, Таллин, порт и военно-морскую базу в Либаве.
Завершила процесс расширения границ СССР аннексия у Румынии Бессарабии и Северной Буковины, которая в Секретном протоколе к пакту Молотова — Риббентропа не упоминалась, т.е., захватив эту область союзника Германии, Сталин нарушил договоренности с Гитлером. Присоединение этих территорий дало 65,2 тыс. км² и около 2 млн населения.
Румыния была одной из самых отсталых и бедных стран Европы, а Бессарабия и Северная Буковина были едва ли не самыми отсталыми областями Румынии, а значит, и население там было соответствующим.
В довершение ко всему немцам было позволено из стран Прибалтики выехать в Германию, а немцам и румынам из Бессарабии и Буковины — в Румынию. На «историческую родину» убыло наиболее грамотное и мобильное население, а значит, в России остались люди, в большинстве своем мало пригодные для работы на заводах.
Так же как и в Восточной Польше, в Прибалтике и Бессарабии с Северной Буковиной не было ни угольных шахт, ни полезных ископаемых, ни крупных предприятий и электростанций. В 1940 году все новые территории, вместе взятые, дали 1% от общесоюзной выработки электроэнергии, собрали чуть больше 3% общесоюзного урожая зерна, 7,6% овощей142, 24% картофеля, площадь посевных площадей составляла 9%143. Видимо, ради картошки все и затевалось.
Вхождение в состав Советского Союза привело к сокращению в новых республиках выпуска некоторых видов продукции. В частности, в Латвии в сравнении с 1939 годом выпуск цемента снизился на 20%, кирпича — почти вдвое, гипса — в 2,2 раза, стекла — на 27%, шерсти — на 31%144.
Таким образом, увеличение территории и населения СССР не дало сколько-нибудь существенного прироста выпуска продукции, значимой для повышения обороноспособности страны.
Всего в 1939–1940 годах СССР увеличил площадь своей территории на 2,5 % и население на 20 млн, или на 12% тогдашнего населения СССР — 170,5 млн человек согласно переписи 1939 года.
Другой вопрос, что это было за население. Советские газеты твердили, что Варшава постоянно угнетала народы Восточной Польши, «ополячивала», не позволяла им учиться на родном языке145, препятствовала поступлению в высшие учебные заведения, да и самих вузов там было мало, и практически все они были во Львове (Лемберге) — единственном крупном польском городе, доставшемся России. В присоединенных областях Молдавии городское население составляло только 13%, Белоруссии — 17%, Украины — 22%146. Крупных промышленных предприятий на новых землях было мало, и образовательный уровень населения этому соответствовал.
В Прибалтике дело обстояло чуть лучше: в Литве в городах проживало 23% населения страны, в Эстонии — 34%, в Латвии — 36%147. Да и крупных, пусть и по масштабам этих маленьких стран, городов там было побольше, чем в Восточной Польше, больше было и промышленных предприятий, а значит, грамотного населения.
В 1939–1940 годах в транспортную сеть СССР вошли новые железные и автомобильные дороги, реки, порты и пристани. С реками особых проблем не было, некоторые автодороги были даже лучше, чем в СССР. С железными дорогами было сложнее, потому что часть их нужно было перешивать на советскую колею. Советский Союз получил почти невредимыми 6,7 тыс. км польских железных дорог, из которых 1435 км — европейской колеи, и 5624 паровоза различных серий. Длина железных дорог Литвы составляла 2175 км, из которых 1700 км было европейской колеи, Латвии — 3350 в большинстве союзной, или узкой, колеи, Эстонии — 1466 км европейской колеи148. Такая чересполосица серьезно осложняла вовлечение новых территорий в хозяйственную деятельность страны.
Генштаб, особенно после того, как в феврале 1941 года его возглавил Г.К. Жуков, настаивал на перешивке новых железных дорог на союзную колею, на их реконструкции и доведении пропускной, провозной и выгрузочной способности до того уровня, который был на железных дорогах в районе старой границы. Для этого требовалась гигантская сумма — 10 млрд рублей, очень много дефицитных материалов, но не было ни времени, ни материалов, ни денег. Решение о перешивке колеи было принято только в конце 1940 года. На запад страны стали завозить рельсы, шпалы и другие материалы для устройства верхнего строения пути. (Вот немцы-то обрадовались: им достались и железнодорожные пути нужной колеи, идущие в глубь России на 300–500 километров, и огромные запасы рельсов и шпал, которые очень пригодились им в будущем.) Работы начались весной 1941 года, однако до начала войны сделать удалось очень мало149.
Вернув себе Бессарабию, Советский Союз, во-первых, существенно приблизил свои рубежи к Плоешти — от границы до нефтяных полей было меньше двухсот километров по прямой, что сильно нервировало Гитлера. Во-вторых, был получен прямой выход к главной водной артерии Европы — Дунаю. Это имело не только торгово-экономическое, но и серьезное военно-стратегическое значение, что и было подтверждено созданием сразу после присоединения Бессарабии Дунайской речной военной флотилии.
В результате присоединения новых территорий рубеж, с которого Германия напала на СССР, был отодвинут на 300–500 километров. Но на то же расстояние от баз снабжения отдалились и рубежи обороны. На старой границе СССР превосходил врага по пропускной способности подводящих путей в 2,5 раза и многократно — по выгрузочным возможностям, а у новой границы не было приличных выгрузочных устройств150.
Все эти мероприятия Сталина не имели никакого отношения к заявленной во всеуслышание политике «выигрывания времени для лучшей подготовки к отражению агрессии». Все было с точностью до наоборот. Полученная территория совершенно не была подготовлена к встрече врага, не имела узлов обороны, тогда как на старой границе от Карельского перешейка до Черного моря была построена «Линия Сталина» — 21 укрепрайон различной мощности и глубины. Да, построили их давно, но даже такие устаревшие опорные пункты при грамотном использовании — это все-таки лучше, чем бой в чистом поле. А на новой границе укрепрайоны построить не успели, поскольку у страны не было ни денег, ни материалов, ни инженерных кадров. Старые же оборонительные рубежи войска покинули, и вооружения с них сняли, т.к. их просто не хватало, и держать войска и оружие на таком отдалении от границы было неразумно. Таким образом, осталась беззащитной и новая территория, и та, которая прикрывалась «Линией Сталина», а значит, и глубина, на которую немцы прошли, существенно выросла: 23 июня 1941 года пал Вильнюс, 24 июня — Каунас, за 6 дней войны враг прошел 250 км и занял Минск, за 18 дней — 500 км и овладел Псковом, за 25 — 600 км и вошел в Смоленск. 29 июня была потеряна военно-морская база в Либаве, 1 июля — Вентспилс и Рига, 30 августа — Таллин. Таким образом, уже к началу сентября СССР потерял все вновь обретенные земли и военно-морские порты на Балтике, и Балтийский флот остался с тем, что было до 1939 года, — Ленинградом и Кронштадтом.
При этом враг понес значительно меньшие потери, чем Красная Армия, которая в 1941 году лишилась большинства танков и самолетов, потеряла больше 6 млн единиц стрелкового оружия, а в плен попало почти 3 млн человек.
О том, что Сталин и не думал об обороне собственной страны, говорит такой, казалось бы, малозначительный факт. Статья VII мирного договора с Финляндией предусматривала, что для транзита между СССР и Швецией по кратчайшему железнодорожному пути, СССР и Финляндия, каждая на своей территории, в 1940 году построят 90-километровую железную дорогу Кандалакша — Кемиярви через Алакурти, находящийся уже на советской территории, и Салла, который остался финнам. После начала Великой Отечественной войны эта дорога больше помогла наступающим финским войскам, чем обороняющимся советским, и для того, чтобы понять, что именно так и будет в случае иностранной агрессии, вовсе не надо было быть гением всех времен и народов и ждать нападения: все и так видно на карте.
Примерно так же обстояло дело и с военно-морской базой на полуострове Ханко, само географическое положение которой никак не предполагало оборонительных целей, а, скорее, наоборот: ведь до Хельсинки было ближе, чем до Ленинграда. Снабжение военной базы, подвоз к которой должен был осуществляться либо морем, где хозяйничали немецкие подлодки и эсминцы, либо по вражеской финской территории, было делом очень непростым. Оборона Ханко продолжалась достаточно долго — до начала декабря 1941 года, хотя никаких оперативно-стратегических задач эта оборона не решила. В ходе боев было убито 797 и ранено 1476 советских военнослужащих, но при эвакуации погибло больше людей, чем во время обороны: только на турбоэлектроходе «Иосиф Сталин», который подорвался на собственной мине, находилось 5589 человек. Кроме того, было потеряно 20 боевых кораблей, транспортов и катеров151.


Итоги

Как помнит читатель, Сталин, решив поделить Европу, выступил 19 августа 1939 года в Политбюро. Вождь заявил, что для того, чтобы свершилась мировая революция, необходима мировая война. Война между Польшей, Англией и Францией с одной стороны и Германией — с другой будет долгой и приведет, независимо от ее исхода, к серьезному разрушению хозяйства и общему экономическому истощению воюющих стран, каковое истощение не скоро будет преодолено. Чтобы Германия могла воевать как можно дольше, СССР, сам в войне не участвуя, будет ей помогать. СССР будет активно подрывать существующие в Европе режимы, вести там, особенно во Франции, свою пропаганду. СССР сам выберет наиболее удобный момент для вступления в войну, т.е. не позволит никому на себя напасть.
Сталин очень многого не учел. Во-первых, он никак не рассчитывал, что Гитлер столь быстро и, главное, практически без разрушения овладеет огромной территорией со всей ее промышленностью, угольными шахтами, электростанциями, транспортной инфраструктурой, богатой полезными ископаемыми, и станет использовать индустрию покоренных стран для подготовки сначала десантной операции против Англии, а когда стало ясно, что осуществить эту операцию не получится, — и против СССР.
Во-вторых, Сталин в своей исторической речи ни слова не сказал о том, что нашей стране кто-то угрожает, что необходимо выиграть время, чтобы к нападению подготовиться, чтобы перевооружить Красную Армию. Это уже потом придумали, что СССР хотел оттянуть войну, но «история отпустила нашей стране слишком мало времени».
В-третьих, Сталин противоречил сам себе: он хотел, чтобы Франция и Англия как можно дольше воевали с Германией, и в то же время заявлял, что будет подрывать их способность к сопротивлению. Неужели Сталину изменила его прозорливость, и он решил, что в той обстановке, при опасности полной потери управления, на что, собственно, и была направлена коммунистическая пропаганда, французский народ и его армия смогут долго воевать со столь мощным врагом, каким была Германия, в отношении которой никакой подрывной работы не предполагалось? События весны — лета 1940 года подтвердили вещи и без того очевидные: Франция проиграла не на поле боя, она попросту развалилась изнутри, чем очень огорчила и удивила Сталина.
Сталин приложил руку к созданию такого шаткого положения во Франции, приведшего в конце концов к ее поражению: во Франции была самая сильная в Европе компартия. Все компартии мира, даже ВКП (б), в качестве секций входили в Коммунистический Интернационал. Исполком Коминтерна, членом которого был и Сталин, сидел в Москве и оттуда руководил всеми секциями. Целью Коминтерна — и этого никто никогда не скрывал, Программа Коминтерна печаталась в «Правде» — была мировая революция, гимном его была песня, в которой прямо написано: «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим…». Разрушение мира насилия заключалось в свержении всех существующих в мире режимов, кроме советского. Компартия Франции, пока ее не объявили вне закона, по указке из Москвы активно способствовала краху французского государства.
А чтобы Гитлер не тревожился по поводу обеспечении страны сырьем, 11 февраля 1940 года было подписано соглашение, в соответствии с которым Советский Союз в обмен на поставляемое из Германии оборудование обязался в течение года поставить Германии различное сырье на сумму 640–660 рейхсмарок — медь, никель, олово, молибден, вольфрам, кобальт и другие металлы и материалы152. Сталин назвал этот товарообмен не торговлей, а помощью153 и пообещал уступить Германии треть цветных металлов, закупаемых в третьих странах154. (Зимой 1940 года англичане задержали на Дальнем Востоке советские пароходы «Селенга» и «Маяковский» с грузом олова, вольфрама и молибдена. Этот груз, как считали в Лондоне, предназначался для Германии155).
В соответствии с этим соглашением, в 1940 году СССР поставил Германии 658 тыс. тонн нефти (треть того, что Германия импортировала в этом году), 107,1 тыс. тонн марганцевой руды (90%), 23,4 тыс. тонн хромовой руды (63%), 13 тыс. тонн асбеста (100%), 163,6 тыс. тонн удобрений, 79,0 тыс. тонн хлопка и хлопковых отходов, 207,1 тыс. м² пиломатериалов, 732,5 тыс. тонн ячменя, 143,7 тыс. тонн овса и т.д., причем по сравнению с 1939 годом объемы поставки выросли в десятки и даже сотни (по нефти — в 208) раз156. А такие материалы, как марганцевая и хромовая руда, олово, никель, молибден, вольфрам, кобальт, каучук, асбест, хлопок, в 1940 году Германии попросту негде было взять, поскольку большинство стран-производителей находились с ней в состоянии войны. Благодаря поставкам из СССР Германия получила возможность создать запасы для войны с тем же СССР.
В то же время нейтральный и всегда миролюбивый СССР не только отказал в поставках военных материалов подвергшейся агрессии Польше, но и прекратил транзит польских военных грузов через свою территорию157.
10 января 1941 года СССР и Германия заключили новое Соглашение о взаимных товарных поставках, в соответствии с которым до 1 августа 1942 года СССР обязался поставить в Германию товары на сумму 620–640 млн марок, в том числе: 2,5 млн тонн зерна и зернобобовых культур; 1,6 млн тонн хлопковых отходов и хлопка; 10 млн м³ леса; почти 1 млн тонн нефтепродуктов; 50 тыс. тонн хромовой руды; 300 тыс. тонн марганцевой руды; 40 тыс. тонн фосфатов; 12 тыс. тонн асбеста; 2 млн тонн серы; 500 тыс. тонн глицерина; 100 тыс. тонн рогов158  (это не шутка, так в тексте соглашения) и многие другие товары.
Таким образом, экономические договоры, подписанные в 1939–1941 годах, предусматривали поставки из СССР в Германию очень важных для успешного ведения войны товаров на сумму 600 млн долларов.
В 1939–1941 годах Гитлер захватил территорию, которая в 3,5 раза превышала площадь Германии и население которой было больше населения Германии в 1,7 раза159. Советский Союз, как уже было сказано, на 2,5% увеличил свою территорию и на 12% — население. Даже как-то неудобно сравнивать с Германией ни в абсолютных, ни в относительных величинах.
В помещенной на следующей странице таблице собраны и систематизированы данные о выпуске важнейших видов сырья с 1941 по 1944 год в Германии, в оккупированных ею странах и в СССР160. К сожалению, данные далеко не полные, но и того, что есть, вполне достаточно, чтобы увидеть, какую роль в работе военной экономики рейха могли играть и играли оккупированные страны. Не будь бокситов, добывавшихся во Франции и Югославии (по Венгрии данные в таблицу не вошли), немцам не из чего было бы делать свои самолеты, без железной руды не было бы танков, без пшеницы, без свинины и говядины солдаты вермахта голодали бы.
Когда я думаю о Второй мировой войне, судьба фламандцев, валлонов или гасконцев волнует меня далеко не в первую очередь. А вот оттого, что пуля, изготовленная из европейского свинца, убила моего деда, а под бомбами, сделанными из шведской руды, сброшенными с самолета, собранного из французского алюминия, советского хрома и асбеста, под гусеницами танков, заправленных советским бензином, могли погибнуть мои бабушки, отец и мать, мне становится не по себе.
За все годы войны Соединенные Штаты по ленд-лизу отправили в СССР 17,5 млн тонн грузов на общую сумму (с учетом стоимости доставки) 11,3 млрд долларов в ценах того времени. 1,3 млн тонн — 7,5% было потеряно при доставке. Еще примерно 4 млн тонн на общую сумму более 1,6 млрд долларов привезли в СССР англичане. Всего же союзники поставили в СССР 21,5 млн тонн грузов почти на 13 млрд долларов. Об огромной роли союзнических поставок в победе над врагом говорили и Жуков, и нарком внешней торговли Микоян, да и сам Сталин много раз отмечал огромную важность поставок по ленд-лизу. Немцы выкачали из оккупированных стран товаров почти втрое, а денег — в 7 раз больше, чем СССР получил по ленд-лизу.
И у меня возник вопрос: если бы вождь всех народов и гений всех времен не поделил с Гитлером Европу так, что фашистам досталась почти вчетверо большая территория с ресурсами и экономическим потенциалом, просто не сопоставимым с тем, что получил СССР, с населением, которое почти в 6,5 раз превышало то, что пополнило семью советских народов, может, нашей стране и не нужна была никакая внешняя помощь, и не нужно было бы умолять союзников открыть второй фронт? Может быть, зажатый в своих границах, не имея возможности кардинально увеличить объемы и темпы роста выпуска военной промышленности, лишенный необходимых запасов военных материалов, сырья и продовольствия, понимая, что война почти наверняка приведет к транспортной блокаде и Германия попросту задохнется без подвоза продовольствия и сырья, Гитлер бы вообще не решился начинать войну?
Пакт Молотова — Риббентропа — это глобальный геополитический, экономический и военно-стратегический просчет тогдашнего советского руководства. Сталину не удалось достичь ни одной заявленной им цели: война в Европе закончилась быстро, во многом благодаря самому Сталину. Никакого истощения экономики Германии не произошло, промышленность и транспорт побежденных стран не были разрушены, а начали работать на Германию, мировая революция не только не случилась, но и стала практически невозможной — Сталин, по сути, похоронил саму идею мировой революции и нанес смертельный удар коммунизму. Да и момент для вступления Советского Союза в войну выбирал вовсе не Сталин.
Ни один уважающий себя бизнесмен никогда не подпишет договор с прямым конкурентом, если в результате сделки «партнер» получит значительно большие выгоды, чем сам бизнесмен, ибо это в конечном итоге приведет к поглощению бизнеса или его полному разорению.
В обмен на весьма сомнительные плюсы, такие, как прибавка 500 тыс. км² новых территорий, где не было промышленности, 20 млн неграмотного населения, 5 новых союзных республик — все эти «плюсы» 22 июня 1941 года обернулись несомненными минусами и привели к краху Красной Армии в первые месяцы войны — Россия потеряла всех союзников, а те страны, которые соблюдали нейтралитет, превратил в непримиримых врагов.
Не были достигнуты и придуманные задним числом цели — и время не выиграли, поскольку просто невозможно выиграть время, если твой враг приобрел ресурсы, промышленный потенциал и трудовой персонал в несколько раз больший, чем достался тебе, и к войне не подготовились.
Единственное, чего добился Сталин, — это появление общей советско-германской границы, но вряд ли кому-то, кто помнит о страшных месяцах лета — осени 1941 года, придет в голову считать это успехом.
В ходе очень короткой войны в Европе вермахт приобрел бесценный опыт, который невозможно получить на маневрах. Командование отработало взаимодействие между видами и родами войск — пехотой, танками, артиллерией, авиацией и флотом. Немцам хватило нескольких месяцев, чтобы еще до нападения на Советский Союз научить своих командиров четко увязывать все войска в единый кулак и наладить работу тыла. Они сумели найти баланс между военными и гражданскими перевозками.
Пакт Молотова — Риббентропа привел к тому, что Советский Союз потерял в войне, по официальным данным около 27 млн человек. Кроме того, за годы Великой Отечественной войны Германия нанесла Советскому Союзу урон в 679 млрд рублей в государственных ценах 1941 года, то есть примерно 128,1 млрд долларов161.

Заключив пакт о ненападении с Советским Союзом, Гитлер и Риббентроп вчистую переиграли Сталина и Молотова. По сути, Сталин позволил Гитлеру совершить невозможное — перепрыгнуть пропасть в два прыжка. Да, в конце концов, Гитлер проиграл, но и Сталин не выиграл, поскольку Советского Союза уже не существует. Пакт Молотова — Риббентропа — это не преступление, это — ошибка.








Наименование продукции Производство в Германии и Австрии Производство в оккупированных странах Всего Производство в СССР в 1941–1945 годах
Пшеница, млн т 29,3 Более 29,3 Более 43,4 53
Картофель, млн т 120,6 Более 55,4 Более 176 140
Лошади, млн голов 12,6 9,0 (Франция) Более 21,6 35,7
КРС, млн голов 78,4 Более 82,7 Более 161,1 137,9
Свиньи млн голов 50,7 Более 27,3 Более 78 28,6
Табак, тонны 107 234 39 126 146 360 129 000
Целлюлоза, млн т 5,3 Более 1,8 7,1 Нет данных
Добыча медной руды, тыс. т Более 94,2 156,8 Более 251 Нет данных
Производство меди, тыс. т 150,6 119,1 269,7 537
(оценочно.)*
Производство алюминия, тыс. т 1 138 265 1 403 300 (оценочно)**
Добыча бокситов, тыс. т 83,5 3 734 3 817,5 Нет данных
Добыча железной руды, млн т, (по Германии данных нет, в 1938 г. добывалось 9 млн т руды) 12 118,7 Более 130,7 55,5
Выплавка стали, млн т 43 30,5 73,5 45,3
Выплавка чугуна, млн т 68,5 Более 26,7 (Без Голландии) Более 95,2 31,5
Прокат черных металлов, млн т 47,2 16,0 63,2 31,0
Выжиг кокса, млн т 183,7 38,4 222,1 45,1
Каменный уголь, млн т 730 288,3 1 018,3 441,5
Ферромарганец, тонны 0 Более 42 631 476 600
Ферросилиций, тонны 0 Более 341 823 516 200


* Соколов Б.В. Правда о Великой Отечественной войне. (Сборник статей). СПб.: «Алетейя», 1998. С. 170.
** Там же. С. 173




1 «Правда», 24 августа 1939 г.
2 Архив внешней политики РФ (далее — АВП РФ), ф. 06, oп. 1, п. 8, д. 77, л. 1–2, 3.
3 Documents diplomatiquesfrançais, 2 serie.Т. XVII, P. 469–472.
4 АВП РФ, ф. 059, oп. 1, п. 300, д. 2077, л 168–170.
5 «Правда», 28 и 29 апреля 1939 г.
6 АВП СССР, ф. 06, оп. 1 а, п. 25, д. 12, л. 3–78, 83–96, 118–126; оп. 1б, п. 27, д. 5, л. 126–129, 155–164, 234–236, «Правда», 27 августа 1939 г.
7 Документы внешней политики СССР (далее — ДВП СССР). М.: Политиздат, 1965, Т. IX. С. 250–254, «Правда», 27 апреля 1926 г.
8 ДВП СССР. М.: Политиздат, 1965. Т. IX. С. 252–254.
9 «Известия», 25 июня 1931 г., ДВП СССР. М.: Политиздат, 1968. Т. XIV. С. 395–396.
10 «Правда», 6 мая 1933 г.
11 АВП РФ, ф. 06, оп. 1а, п. 26, д. 1, л. 4–6; ф. 06, оп. 1, п. 1, д. 2, с. 24–26.
12 Центр хранения историко-документальных коллекций, бывший ОСОБЫЙ архив СССР, ф.7, оп.1, д.1223. С 1999 г. ЦХИДК был объединен с Российским государственным военным архивом.
13 «Новый мир», 1994, № 12. С. 233.
14 LE FIGARO, от 28 ноября 1939 г.
15 «Правда», 30 ноября 1939 г.
16 «Известия», 21 августа 1939 г.; «Правда», 21 августа 1939 г.; АВП РФ, ф. 03а, д. 05 — Германия.
17 АВП РФ, ф. 0745, оп. 14, п. 32, д. 3, л. 63–65.
18 Откровения и признания. Нацистская верхушка о войне «третьего рейха» против СССР. Секретные речи. Дневники. Воспоминания. М.: «Терра», 1996. С. 60.
19 Млечин Л.М. МИД. Министры иностранных дел. Внешняя политика России. От Ленина и Троцкого — до Путина и Медведева. М.: Центрополиграф, 2011. С. 187.
20 Кузнецов Н.Г. Накануне. М.: АСТ, 200. С. 308–309.
21 Телегин Ф. Использование фашистской Германией ресурсов оккупированных и зависимых стран Европы для войны против СССР. Военно-исторический журнал. 1961 г. С 39.
22 Экономика стран мира. Справочник. М.: Политиздат, 1968. С. 22.
23 Телегин Ф. Указ. соч. С. 37.
24 Экономика стран мира… С. 104.
25 Телегин Ф. Указ. соч. С. 38.
26 Нюрнбергский процесс. Сборник материалов. М.: Юридическая литература, 1954. Т. 1. С. 63
27 Там же. С.710.
28 Мюллер-Гиллебрандт Б. Сухопутная армия Германии в 1933–1945 гг. М.: «Иностранная литература», 1958. Т. 2. C. 144.
29 W. Baumbach. Zuspat? Munchen, 1949, S. 48.
30 Горбатенко Д.Д. Тень люфтваффе над Европой. М.: «Наука», 1967. С. 48.
31 G.W. Feuchter. DerLuftkieg. S. 122.
32 ГорбатенкоД.Д. Указ. соч., С. 49.
33 C. Bekker. Angriffshohe 4000.EinKriegstagebuch der deutschen Luftwaffe.OldenburgundHamburg, 1964, S. 654
34 Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939–1941. М.: «Вече», 2000 Приложения 11, 9.
35 Там ж., С. 83.
36 Там же. Приложение № 10.
37 Шумихин В.С. Советская военная авиация 1917–1941. М.: «Наука», 1986. С. 221–222.
38 Мюллер-Гиллебрандт… Т. 1. С. 161. 39 Промышленность Германии в период войны 1939 — 1945 гг. М.: Издательство иностранной литературы, 1956. С. 26.
40 Мюллер-Гиллебрандт Б. Т. 2. С. 28.
41 Там же. С. 26–27.
42 Мюллер-Гиллебрандт Б. Указ. соч. Т.1 С. 162.
43 29 января 1939 г. Гитлер уволил Я. Шахта с поста президента Рейхсбанка.
44  Векселя МЕФО выпускал Рейхсбанк. Они были гарантированы государством и принимались всеми немецкими банками и учитывались затем Рейхсбанком для печатания ничем не обеспеченных банкнот. Векселя формально выдавались созданной Ялмаром Шахтом компанией МЕФО (MEFO, нем. Metallurgische Forschungsgesellschaft, m.b.H.). «На самом деле компания не вела никакой деятельности и являлась просто финансовым механизмом». https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B5%D0%BB%D1%8F_%C2%AB%D0%9C%D0%95%D0%A4%D0%9E%C2%BB.
45 Нюрнбергский процесс... Т. 2. С. 1015–1016.
46 «Известия», 16 мая 1939 г.
47 «Правда», 22 мая 1939 г.
48 Там же, 14 июня 1939 г.
49 Там же, 11 июля 1939 г.
50 Там же.
51 «Известия», 9 июля 1939 г.
52 «Правда», 26 июля 1939 г.
53 Там же, 14 августа 1939 г.
54 СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны. (Сентябрь 1938 г. — август 1939 г.). Документы и материалы. М.: Политиздат, 1971. С. 326–329.
55 Большая Советская Энциклопедия. Государственный институт «Советская энциклопедия». М.: ОГИЗ РСФСР, 1940. Т. 46. С. 259.
56 Экономика стран мира… С. 81–82.
57 Норден А. Уроки германской истории. М.: Госиноиздат, 1948. С. 219; Сэсюли Р. ИГ Фарбениндустри. М.: Госиноиздат, 1948. С. 142.
58 Мировое хозяйство. Ежегодник 1938/1939 гг. Государственное социально-экономическое издательство, М.: 1939, С. 387.
59 Эксклав (от лат. ex — из + clavus — ключ) — регион, отделенный от основной территории страны и окруженный территорией другого государства (или государств).
60 Auf antisowjetischem Kriegskurs, S. 278–279.
61 Die Beziehungenzwischen Deutschlandundder Sowjetunion 1939–1941. Tubinget, 1949, S 332.
62 Мировое хозяйство… С. 387.
63 Производство важнейших товаров в капиталистических странах. М.: Внешторгиздат, 1965. С. 120.
64 Экономика стран мира… С. 52, 76–77.
77 «Правда», 26 июля 1939 г.
78 Мировое хозяйство… С. 387.
79  Производство важнейших товаров в капиталистических странах… С. 120.
80 Элбакиан А. Экономическое поражение фашистской Германии в войне против СССР. М.: Госполитиздат, 1955. С. 26.
81 Государственный Архив РФ (далее — ГА РФ), Док. Нюрнбергского процесса, оп. 1, д. 18, л. 815
82  Промышленность Германии… С. 11.
83  Нюрнбергский процесс… Т. 1. С. 60.
84 Там же. С. 61.
85 Телегин Ф. Указ. соч. С. 39.
86 Там же. С. 42.
87 Аллен Дж.. Международные монополии и мир. М.: Госиноиздат, 1948. С. 25.
88 Норден А.. Указ. соч. С. 208.
89 Нюрнбергский процесс. Т.1. С. 60.
90 ГА РФ, Док. Нюрнбергского процесса, оп. 1, д. 18, л. 391–392, 395.
91 Там же. Л. 312–313.
92 Телегин Ф. Указ. соч. С. 40.
93 ГА РФ, Док. Нюрнбергского процесса, оп. 1, д. 1679, л. 199–200.
94 Телегин Ф. Указ. соч. С. 40–41.
95 Кли́ринг (англ. clearing — очистка) — безналичные расчёты между странами, компаниями, предприятиями за поставленные, проданные друг другу товары, ценные бумаги и оказанные услуги, осуществляемые путём взаимного зачёта, исходя из условий баланса платежей. По сути дела — всем нам хорошо известные взаимозачеты, натуральный бартер. Выходит, Полиграф Полиграфович Шариков служил заведующим подотделом клиринга.
96 Телегин Ф. Указ. соч. С. 41.
97 Там же.
98 Производство важнейших товаров в капиталистических странах… С. 37–39, 33–35, 29.
99  Промышленность Германии… С. 41, 42.
100 Там же. С. 43.
101 Там же. С. 37
102 Блейер В. и др. Указ. соч. С. 93.
103 Телегин Ф. Указ. соч. С. 44.
104 Промышленность Германии… С. 50.
105 ДВП СССР, М.: «Международные отношения», 1992. Т. XXII. Книга 2. С. 537–538.
106 A. Hillgruber, Hitler, Kӧnig Carol und MarschallAntonescu. Wiesbaden, 1954 S. 250.
107 Телегин Ф. Указ. соч. С. 45.
108  Пушкаш А.И. Венгрия в годы второй мировой войны. М.: «Наука», 1966. С. 28–29.
109 «Известия», 2 февраля 1939 г.
110 Телегин Ф. Указ. соч. С. 45.
111 Архив Президента РФ (далее — АП РФ), ф. 56, oп. 1, д. 1161, л. 147–155.
112 12 ноября 1940 года Молотов во главе представительной делегации приехал в Берлин, где в тот же день встретился с Риббентропом и Гитлером, 13 ноября — с Шуленбургом, Герингом, Гессом, снова с Гитлером и с Риббентропом. В ходе переговоров Молотов заявил, что Советскому Союзу нужна Болгария, турецкие проливы, свобода рук в Балтике и свободный проход через датские проливы в Атлантику, что при определенных условиях и выполнении требований Кремля по Балканам и проливам СССР может вступить в Тройственный, по сути — тот самый антикоминтерновский — пакт с участием Германии, Италии и Японии. Немцы посчитали аппетиты Сталина чрезмерными, и они оставили данное предложение без ответа. (АП РФ, ф. 56, oп. 1, д. 1161, л. 147–155; ф. 3, oп. 64, д. 675, л. 21–30. 31–41, 42–43, 49–67, 68–83, 84 — 92, л. 108–116. АВП РФ, ф. 059, oп. 1, п. 338, д. 2314, л. 1, 2, 5–9, 11–18, 30–31, 36, 37–38, 41–44; п. 339, д. 2315, л. 1а–1 об, 16–17, 29, 30, 35, 35а, 36, 38, 39. «Известия» , 10, 14, 15 ноября 1940 г.).
113 Телегин Ф. Указ. соч. С 46.
114 Там же.
115 Производство важнейших товаров в кап. странах за 1929, 1933, 1937 — 1950 гг. Стат. сборник. М.: Внешторгиздат, 1958. С. 7, 15, 31, 36, 45, 57, 88, 101, 117, 119, 120, 130, 133, 137, 141; Телегин Ф. Указ. соч. С. 39.
116 «Известия», «Правда», 1 ноября 1939 г.
117 Костюк. М.П. Беларусь в международно-политическом кризисе 1939–1941 гг. Международный кризис 1939 — 1941 гг. С. 300.
118 Западная Украина и Западная Белоруссия. Сталинград: Обл. книгоиздательство, 1939. С. 29.
119 1 ноября 1939 г. V внеочередная сессия Верховного Совета СССР приняла закон «О включении Западной Украины в состав Союза ССР с воссоединением её с Украинской ССР», 2 ноября на этой сессии был принят закон ««О включении Западной Белоруссии в состав Союза ССР с воссоединением её с Белорусской ССР».
120 Промышленность СССР. Статистический сборник. М.: Госстатиздат,1957.
121 Население СССР. Статистический сборник. М.: «Статистика», 1975. С. 24.
122 Промышленность Белорусской ССР. Статистический сборник. Минск: «Статистика», Белорусское отделение, 1965. С. 59.
123 Население СССР… С. 24.
124 ДВП СССР. Т. XXII. Книга 2. С. 110 — 111.
125 Зимняя война, 1939–1940. Кн. 2. И.В. Сталин и финская кампания (стенограмма совещания при ЦК ВКП(б). М.: «Наука», 1998. С 272.
126 АВП РФ, ф. 06, oп. 1, п. 18, д. 191, л 1–2.
127 АВП РФ, оп. 06, п. 18, д. 193, лл. 3— 6.
128 Солонин М. 25 июня. Глупость или агрессия. М.: «Яуза», «Эксмо», 2008.
129 «Правда», 2 декабря 1939 г.
130 «Правда», 3 декабря 1939 г. 131 АВП РФ, ф 06, oп 1, п 3, д. 23, л 70 — 71, «Известия», 5 декабря 1939 г.
132 Документы внешней политики. М.: «Международные отношения», 199., Т. XXII. Книга 2. С. 781.
133 «Правда», 13 марта 1940 г.
134 «Известия», 13 марта 1940 г.
135 Солонин М. Указ. соч. С. 176.
136 Гриф секретности снят. Потери вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. М.: Военное издательство, 1993. С. 99.
137 Солонин М. Указ. соч. С. 181.
138 «Известия», 1940, 20 марта; АВП РФ, ф. 06 оп. 2, п. 1, д. 10, лл. 11–14, 46–48, 54–55, п. 2, д. 11, л. 42–44.
139 Там же, 29 сентября; 6 октября 1939 г.
140 Там же, 11 октября 1939 г.
141 Мельтюхов М. Указ. соч. С. 193.
142 Народное хозяйство СССР за 60 лет. М.: «Статистика», 1977. С. 202, 308, 313, 314.
143 Народное хозяйство СССР в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. М.: Госкомстат СССР, 1990. С. 109.
144 Народное хозяйство Латвийской СССР. Рига: Госстатиздат, Латвийское отделение, 1957. С. 41–43, 44, 45.
145 См., например: «Правда», 14 сентября 1939 г.
146 Население СССР. Статистический сборник. М.: «Статистика», 1975. С. 20, 24.
147 Там же.
148 Ковалев И.В. Транспорт в Великой Отечественной войне (1941 — 1945 гг.). М.: «Наука», 1981. С. 23, 24, 36–37.
149 Там же С. 25–26.
150 Там же. С. 25.
151 Чернышев А.А. Оборона полуострова Ханко. М.: « Вече», 2011. С. 294, 299, 306–313.
152 АВП РФ, ф. 03а, Германия, д. 09 — 012.
153 АП РФ, ф. 45, oп. 1, д. 198, л. 1–8.
154 АВП РФ, ф. 06, oп. 2. п. 14, д. 155, л. 209–215.
155 АВП РФ, ф. 059, oп. 1, п. 326, д. 2238, л. 79–80.
156 Внешняя торговля СССР. 1918 — 1940 гг. М.: Внешторгиздат, 1960. С. 533.
157 АВП РФ, ф. 011, oп. 4, п. 24, д. 5, л. 29.
158 АВП РФ, ф. 3а, оп.1, п. 29, д.31б.
159 История второй мировой войны... Т. 3., С. 285.
160 По Германии и оккупированным странам: Производство важнейших товаров в капиталистических странах за 1929, 1933, 1937–1950 гг. М.: Внешторгиздат, 1951; по СССР: «Народное хозяйство СССР в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
161 Нюрнбергский процесс, Т.1, С. 63; Управление иностранных операций Госбанка СССР установило курс 5,3 рубля за 1 доллар (Известия, 1 июня 1941 года).